СЛОВАРЬ

ЗАБВЕНИЕ

– смерть чего-либо в нашей душе (душах), – прекращение его значимости для нас; обесценение.

• ... «Предать забвению»: приговор суровый. Смерть более окончательная, чем физическая.

• «Забвение»: утрата не информации, а ценности. Если то была ценность истинная, столько же она для тебя умерла, сколько ты для нее. При жизни погружаешься в ту самую Лету.

ЗАБИТОСТЬ

– страх обнаружить личность, непризнание за ней прав на бытие.

• ...Так что бывает похож на нее и особый страх обнаруживать личное (не личность, как в нашем определении), – похожи на забитость стыдливость и скромность, – но это вполне разные вещи. Грань же проходит по чувству права на свое личное: охранять его от постороннего взора можно и из самой настоящей гордости, не говоря уж о достоинстве, – какая там забитость! (Довольно частое недоразумение меж людьми, источник конфликтов.)

• В развитие предыдущего. – Что стоит за той робостью, что делает вполне доброжелательного человека нелюдимым? Может, забитость, а может, напротив – достоинство. Не признаешь за собой прав быть таким, каков ты есть, и потому прячешься от чужих глаз – или же избегаешь чужих глаз, ибо слишком чувствуешь свое право быть таким, каков ты есть. Обозреваемость – уже вторжение; быть на публике – уже как-то на нее работать.

• Забитость – цель авторитарного воспитания. Точный синоним авторитарной морали.

• «Вбивают», собственно, ту идею, что личное тождественно недостойному; забитый – тот, кто в это поверил; получив вдруг свободу, он это, ко всеобщему ужасу, и обнаруживает...

ЗАБОТА

– поработившая душу задача, –

сама духовность заботящихся таким образом по существу суетна, потому и сказано было – «не заботьтесь»; и напротив –

– все составляющее подлинную жизнь души, – например, любовь или сострадание,

тут сама суета – духовна.

• Забота: похоже, от «забытье», – деятельная разновидность сна. Заветы Христа «бодрствовать» и «не заботиться» надо понимать в том смысле, в котором они значат одно и то же.

ЗАБОТЛИВОСТЬ

– так сказать, предусмотрительность за другого, –

что не совсем то же, что сочувствие другому: предусмотрительность составляет особую способность, вроде шахматной, до некоторой степени от доброты независимую. Можно уметь до сердечных болей сочувствовать и притом быть обескураживающе незаботливым. А иной заботливый, если копнуть – правда, стоит ли копать? – покажется чуть ли не бесчувственным. Он заботлив, потому что у него это хорошо получается. «Таким заботливым пристало быть разве что любящему...»

• Эгоиста его доброе расположение отнюдь не побуждает к заботливости. Впрочем, надо различать эгоизм от уважения к чужой независимости, когда даже участием своим остерегаются донимать; но в этом случае человек не ждет и заботливости по отношению к себе.

• Неблагодарность мстит даже за простую заботливость. Уж совсем почти ни за что, – ведь многим она просто естественна!

• ...Другое определение: «умение сочувствовать практически».

• ...И последнее. Есть такие – «социально-заботливые», – дух их заботливости – интрига. Уличите интригана, и он разъяснит себя так: «я неравнодушен к людям!».

ЗАБЛУЖДЕНИЕ

– ложное мнение; ошибка;
– ложное убеждение; ошибка, подменившая истину и пользующаяся ее влиянием;
– всякая идеология для всякой другой (ибо идеология не теория, а позиция), – значит, по сути – любая идеология.

Или, чтобы подчеркнуть разницу –

– просто ошибка, о которой можно лишь сожалеть;
– предосудительная неправда, в которую хотят верить.

• Не так часто предают правду ради лжи, как ради определенности. А истины меняют на убеждения.

• Истине, вроде бы, пристало пользоваться всем возможным влиянием. Это-то нас и губит: целиком она не является, а части ее должны быть скромнее.
Заблуждение: часть истины, выдаваемая за всю.

• «...Пользующаяся влиянием истины.» – Встает вопрос: а каким истина может пользоваться влиянием? В принципе-то? Не похоже ли, что наше мышление и вообще имеет в виду, либо – либо, – либо истину, либо влияние? Истина оставляет вопросы, а чтобы влиять, нужны убеждения, по меньшей мере какие-то определенности... Подмена мышления политикой – вот главное заблуждение, в котором, правда, слишком трудно быть вполне неповинным, – основа всех серьезных заблуждений.
Можно сказать: имя заблуждению – идеология.

• Поскольку человечеством движут убеждения, или идеологии – Ницше прав, им движут не истины, а именно заблуждения.

• В заблуждениях обычно «упорствуют» – уже потому, что все, в чем потребно упорствовать, в некотором отношении есть заблуждение. – А показательное-то какое слово! Так и видно – и те, кто обвиняет в упорстве, и те, кого в нем обвиняют, спорят отнюдь не об истине: здесь дело в страстях, в умыслах...

• «Это, понятно, предосудительная ложь, но ради спасения вашего лица назовем это заблуждением – возможно, только ошибкой.»

• На взгляд заблуждений, всякое иное заблуждение – злостно.
Да и на взгляд приоткрывшейся истины, заблуждение, от которого она освобождается, тоже, обычно, не вполне добросовестно. Будто ошибался по собственной воле; не что-то новое понял, а в чем-то привычном раскаялся.

• Истина всегда нужна нам для чего-то, но нужна только истина: сама по себе! – Тяга к истине, значит, сама же норовит ее исказить. Каждый новый шаг к ней – шаг из неискренности, – из ощущаемого нарочитым заблуждения.

ЗАБЫВАНИЕ

– потеря контроля над содержащимся в памяти – выход его из сферы доступного сознанию или несознаваемая его переработка;
– «заживание», – притупление реакции на воспоминание; то же, что привыкание.

• Забывание – не «теряние», что давно известно и хорошо изучено, а труд: сортировка, перекройка... Память то отказывает, а то подводит – подсовывает плоды этой деятельности, вместо того, чтобы вернуть все вложенное в нее нетронутым.

• Знаю случаи, когда страшными и искренними путаниками делает людей их слишком цепкая память: в их памяти все для них, как на витрине – в ее махинации они не могут поверить.

• Вытеснение: самозащита от избытка информации, подводя, «спасает» от неприятной информации. Неприятной, а значит – могущей быть самой необходимой.

• Забывание как проступок – между «нечаянно» и «умышленно»; «ни о чем не говорит» и «весьма показательно». Что счел за благо ненароком потерять.

• Забытое – коварно. Что не используется тобой, может вдруг использовать тебя.

• Если говорил что-то и забыл, что уже говорил это – при случае повторишься слово в слово (больные амнезией поражают этой своеобразной «памятью», но приходится удивляться этому в себе и здоровым).
Памятное – знакомый маршрут, забытое – протоптанная тропа.
Замечено, скажу кстати, что протоптанные кем-то другим тропы могут казаться и проложенными в трудах собственными путями.

• «Русло»: гипноз забытого; гипноз неосознанного.

• Иной раз увидишь, что забыл что-то, лишь попытавшись это что-то другим рассказать. Скорлупа осталась, исчезло ядро... Или напротив: осталось ядро (настроение), а шелуха (информация) облетела?

• Забываются факты, а настроения от них, бывает, помнятся. А то запомнившийся факт забывает свое настроение; вот, скажем, «что проходит, становится мило»...

• «Забывание» – от «бытие». «За-бывание.» – Горькие потрясения, никогда не забываясь, все-таки именно «забываются»: вступает в права новое бытие. «Избываются».

• Забывание – «заживание»; или, может быть, «местная анестезия». Обезболенное воспоминание.

• ...Что забывается, не заживая. А что заживает, не забываясь.

ЗАБЫВЧИВОСТЬ

– слабая память;
– «глупая память» – забывание существенного; бестолковость;
– ветреность (поверхностность; легкомыслие; даже что-то от бессовестности...).

• «Глупая память» не отличает важное от неважного: либо все удерживает, либо все теряет. Либо – еще вариант – все удерживает и во всем этом врет.

ЗАБЫТЬЕ

– жизнь помимо сознания, –

но сознание – грань между «я» и «действительностью», и если, таким образом, забытье не есть –

– то же, что медитация – растворение в «едином»; во «вселенском духе»; в пантеистическом Боге, –

то оно распадается в людях на такие противоположности:

– жизнь «я» помимо реальности; самопогружение;
– жизнь реальностью, помимо «я»; самозабвение.

• Психологическая суть деятельности деловых людей – самозабвение. То есть, верх их сознательности – «забытье»: бездумие!

• «Жил счастливо: не думал ни о чем...»

• ...Что касается мысли, то она ведь рождается либо из контакта «я» с тем внешним ему содержанием, относительно которого мыслят, – либо только из манипуляций с этим внешним; последнее стоит немногого; значит, самопогружение, жизнь «я», хоть и окунает нас глубже мышления – не представляет собою никакого обдумывания – необходимое условие мыслей стоящих.

• Из «я» не выбросишь «действительность», поскольку оно и есть непрестанное утверждение своей действительности; из «действительности» – поскольку вся она дается в «я» – не выбросишь «я». – «Забытье» забывает эту грань, возвращая нам их цельность – само «бытие». («Брахман» и «Атман».)
...Итак, что есть «забытье», и что – «бодрствование»?..

ЗАВИСИМОСТЬ

– зависимость воли: неспособность самому за себя решать, заставляющая перекладывать ответственность – искать подчинения сознательно; попадать в него незаметно для себя или даже против желания;
– зависимость ума: неспособность осмысливать, вынуждающая принимать чужие мнения и ценности – исподволь или страстно; как свои собственные – или с убеждением, что все собственное может быть только нелепым; или, бывает, с унынием;
– зависимость чувства: несправедливо большой вес чужих нужд, желаний и даже настроений в линии поведения (гипертрофированные ответственность; участливость; чуткость, при потребности во внутреннем комфорте); слишком большая важность чужой оценки, потребность нравиться.

• ...Безволие, бесхарактерность, внушаемость, инфантильность – странно перемешанные с сознанием ответственности, которой либо рабствуют, либо вручают ее кому-то или чему-то другому, и рабствуют этому другому...

• Что интересно: ни один вид зависимости не предполагает другого ее вида. Кого-то можно убедить, но не заставить, кого-то заставить, но не убедить; а кого-то, во всех отношениях самостоятельного, запросто можно шантажировать картиной чужих проблем. Или (как где-то у Володина) угрозой разувериться...
Итак, зависимость зависимости рознь. Но и каждый ее вид происходит от одной из двух разных причин. В этом плане, зависимость –

– недостаток личностного начала;
– недостаток сил (умственных или волевых) это личностное начало – сколь угодно выраженное – оберегать, –

причем, так как уму естественно развиваться на счет воли, а воле на счет ума, этот недостаток самозащиты также будет проявляться до неузнаваемости несхоже.

• ...Кстати: характер – это и есть характер нашей зависимости от других, независимость вообще относительна, так что дать типологию зависимости – значит представить, в утрированных чертах, набросок самой характерологии!

• Настоящая, «дурная» зависимость ищет свободы от свободы.

• Есть зависимые люди, которые по этой причине боятся свободы, и есть зависимые, которые все за нее готовы отдать... Первые зависимости жаждут, вторые знают, что во всякой связке непременно в нее попадут.
(А вот и еще вариант. – Женщина рада зависимости брака, потому что в зависимости оказывается мужчина...)

• ...Зависимость из-за нетвердости убеждений – и твердо убежденная зависимость; безволие – или такая воля.

• Зависимый по убеждению. – Такой, чем зависимее мыслит, тем независимее – напролом – решает; для него нет проблем. Зависимость снимает ответственность.
...Тогда как существует и другая зависимость – в которую ставит ответственность гипертрофированная. Чтобы не становиться каждому нянькой, что-то надо уметь оставлять другим на их собственную ответственность.

• Зависимые могут принимать чужие ценности, но жить, все же, по-своему – будто воруя свою жизнь для себя.

• Трудно художнику – сочетать талант, эту обостренную индивидуальность, и обычную у художников потребность нравиться – такую нивелирующую зависимость...

• Зависимость щекотлива: чревата периодической борьбой за независимость, встречающей закономерный отпор, поскольку ведь на нее никто особо и не покушался, не было нужды...

ЗАВИСИМОСТЬ (СОСТОЯНИЕ)

в плане индивидуальном –

– отчуждение воли, – или, что то же самое, дискриминация собственных ума и чувства человека;
– отчуждение личности – самих его ума и чувства.

В плане социальном –

– включенность в неприемлемую (скажем, «чужую») иерархию;
– включенность в любую иерархию.

• «Своего ума не вставишь»: «зависимого ума» попросту не бывает. Будто противоречие в определении. Так и – «сердцу не прикажешь»; «насильно мил не будешь».

• Ум и чувство в подчиненном – уже непослушание: тем и другим ведь бесполезно командовать! Никто в них не властен! К тому же причастные им, по той же причине, не ощущают за собой никакого греха.

• ...Что же касается достоинства, то оно независимо по определению; это не плод независимости, а ее основание. Другое дело, что всякая зависимость достоинство ранит или искушает; кроме того, достоинство можно предать.

• Внутренняя-то зависимость может быть зависимостью как воли, так и ума или чувства. А зависимость, как состояние, касается только воли. – Но ум и чувство – тоже воля; даже больше того, – они суть само «своеволие», – ибо возможны лишь свой собственный ум и свое собственное чувство. Вот тут-то – горький, а скорее страшный парадокс общественного бытия личности: последовательно сгибая волю, внешнюю зависимость делают внутренней, – подчиняют и ум, и чувство...

• Тоталитаризм, отчуждая волю, подавляет в людях их ум и чувство, вплоть до полного их растворения в себе – здесь у него наготове соответствующие догмы и ценности, – до отчуждения самой личности, состояния, когда достаточно лишь эпизодических демонстраций силы, чтобы все остальное время воля ощущала бы себя вполне свободной.

• «Метод убеждения методом принуждения.»

• Убеждения – главный оплот независимости одних, и главное выражение зависимости других.

• Маленькое наблюдение за характером больших начальников. – Замечали вы эту их манеру – никогда не отвечать прямо? Даже если ответ ни к чему их не обяжет? Видно, вопрос уже предполагает некоторую зависимость, хотя бы от принятой точки зрения, системы отсчета, – но лишь им, стоящим у власти, дозволено ставить в зависимость.

• Как поставить в зависимость ум (хотя бы свой собственный)? – Ориентировать его не на вопрошание (истину), а на деятельность (цели); не на наблюдения и открытия, а на аргументацию и изобретание, – то есть, отринуть собственно ум и использовать умственные способности.
Труднее с чувством; чувство, поставленное в зависимость – это состояние гипноза. Проще всего, кажется, предать себя гипнозу массовому.
(...Но есть и еще случай – восхищение кем-то или чем-то: штука, не могущая оставить душевный строй неизменным, не могущая не влиять. Только здесь то, что со стороны может восприниматься зависимостью, на самом деле – открывшиеся, на время или навсегда, новые душевные горизонты.)

• «Народ» – это «своя иерархия». Иногда бывает необходимо бороться за независимость своего народа, и всегда – за свою независимость от народа. (Разделять трудности, но не заблуждения...)

• Бывает, чужие иерархии оставляют человеку больше индивидуальной независимости, чем свои кровные. Там расцветает в способных к этому личностях – независимость внутренняя; так, скажем, возникало христианство.

• Если отчуждение воли ощущается унизительным – значит, душа еще не порабощена. И значит, ненавистные иерархии бывают душе полезны! – В лучшем случае иерархии осуществляют над нами насилие, в худшем – становятся родными...

• ...То ли борьба за независимость, то ли – за рабство; так что, отвечая на эту борьбу удесятеренным насилием, поступают психологически адекватно.

ЗАВИСТЬ

– ненависть к другому (другим) за то желанное, что досталось ему (им), а не тебе;
– свойство желать чего-то лишь потому, что этим обладает другой (другие), –

этакое «социальное чувство» (по сути, здесь можно было бы обойтись и без кавычек – чувство, действительно, именно социальное).
Еще можно сказать, что зависть –

– ревность к чужой удаче – ревнуют ли другого к этой удаче, или саму удачу ко всем другим,

или, еще –

– задетая жадность; задетое самолюбие, человека, для которого личное благополучие – вопрос личного достоинства, –

но и – увы, это клеймо носит, весьма несправедливо –

– оскорбленное чувство справедливости – видом благополучия неправедного, т.е. каким-то образом отобранного у тех, кому должно бы по совести принадлежать; видом благополучия незаслуженного, слишком случайного, –

впрочем это последнее, во второй своей части, возвращает нас к менее симпатичным определениям, данным выше.

• Зависть – самолюбивая жадность.

• «Собака на сене»: проявление завистливости (если, конечно, речь не о собаке). – Ведь суть этого рода зависти – не в потребности обладать чем-то, а в потребности сравнивать: «пусть мне не нужно, но не допустить же, чтоб у кого-то было то, чего нет у меня, – чем я хуже?» – такое социальное чувствование...

• ...Да, зависть замешана на самолюбии, причем питающая его самооценка – по критерию потребительскому, – «человек есть то, что он ест».

• «Увидел и позавидовал»: увидел и захотел, а до того и не ведал, что этого хочешь... Какая зависимость!

• Детская возрастная жадность – скорее, не жадность, а завистливость: такой ребенок хочет всегда того – игрушки, например – что видит в руках у другого. Сам-то он еще не догадался бы, что с ней делать и как это было бы ему интересно! Он учится у других хотеть – и обижается, что они сумели захотеть этого раньше его.

• ...Завистник, получается, в значительной мере «желает желать». Так оно в жизни и выходит: кто всерьез чего-либо хочет, тот действует и в конце концов обычно обретает, завистник же не ударяет пальцем о палец – его хотения достает лишь на зависть.

• Если человеку обидно, что другой способен чего-то сильно желать, ясно, уповать он будет не столько на достижение той же цели, сколько на то, чтобы другой ее не добился. – «Напрягаться я не желаю и пусть мне будет хуже, но чтоб и другим – не лучше»: запретите им волю! энергию! талант! Запретите желать, раз я этого не умею!

• ...Ведь если двое хотят завладеть чем-то, что на двоих не делится – скажем, любимой женщиной – то чувства проигравшего в этом соперничестве, собственно, и не являются завистью. Может, отчаяние, может, разочарование. – Настоящая зависть – если кто-то печалился бы о счастье другого с женщиной, сам никого не любя.

• Бездарным (неподлинным, неоригинальным) делает зависть: хотеть не своего – не хотеть быть собой. Та же причина делает неспособным к счастью.

• ...Не умеют быть счастливыми – и начинают завидовать чужому счастью. И тогда, уж точно, никогда своего не найдут. «Слишком индивидуально счастье, слишком – свое у каждого, чтобы завидовать...» (Л. Облога).

• Талант – талант индивидуальности. Поскольку завидуешь – постольку, значит, бездарен. Значит, пошл.

• А – зависть к таланту? – Завидуют, собственно, не таланту, а талантливости. Таланту – восхищаются. (Впрочем, в восхищении тех, кто у этого таланта учится, и вправду есть что-то от зависти.)

• Единственная форма признания чьего-то благополучия, если не радость за него, то – зависть. Ведь восхищаться в другом можно лишь тем, понятно, чем он хорош, но не тем, что ему хорошо. Вы не рассчитываете обрадовать другого своим благополучием, но демонстрируете его? Так может, хотите огорчить?..

• «Престиж» – это не – вызывающее уважение, а – вызывающее зависть.

• «Ты не сумел сделать красиво, и сделал богато.» – А может – и задачи такой не ставил? Красивое могло бы других и радовать, а цель была – возбудить зависть?

• Завидовать – пошло. Еще пошлее страсть зависть вызывать. Это ведь значит – не только питать эту жалкую святыню большинства, благополучие, – но и быть к тому же настолько ограниченным, чтобы надеяться за свое благополучие – на признание! (Во что превратился бы дикарь, если бы не боялся «сглаза» – чужой зависти!..)

• ...Завистливый не асоциален – скорее, чересчур социален. Даже желает он того, чего принято желать.

• Завистливость – свойство человека толпы: исключительно обобществленных ценностей. – Но зависть к вышестоящим – отнюдь не главный порок такого человека, как в то верят претендующие на аристократизм, – нет, потому что иерархизм и есть сама основа всех его ценностей. Завидует человек толпы удачам тех лишь, кого мнит с собою на одной ступеньке. «Что можно Юпитеру...»

• Против привилегий, сословных и всяких других, ополчается справедливость – но также и зависть. Причем, если в протесте справедливости слышится скорее презрение, то зависть прямо ненавидит, – здесь задевается самолюбие.

• Зависть к успеху тем острее, чем явнее этот успех мог быть достигнут каждым и по праву; потому подлинное кредо зависти – не равноправие, а равенство.

• Равноправие не уменьшает количества зависти, а увеличивает его. Куда легче смиряться с тем положением, даже и несправедливо низким, в котором не приходится винить себя! – Оскорбляющий чувство справедливости иерархизм почти не терзает завистливость, а то и льет на ее раны бальзам.

• (Представляете ситуацию – каждому воздается по заслугам? И на каждом, выходит, написано, чего по справедливости стоят его добродетели и таланты?.. Уж лучше, как обычно: ты на побегушках – но может как раз потому, что чересчур умен; он «в позументах» – но может как раз потому, что «бревно»; и если действительно честен, то «от тюрьмы не зарекайся»... Да и зачем это нужно, правда, чтобы «воздавалось»? Чтобы моральное компенсировалось материально? Тоже ведь – странная идея...)

• ...Итак, всерьез жаждущему чего-либо не до зависти, – завистник не столько стремится приобрести, сколько отобрать; не столько возвыситься, сколько низвести. Потому зависть – поистине и буквально – одно из самых низменных свойств.

• Социализм, по известной характеристике – «равенство в нищете»... Целая гигантская страна, «шестая часть земли», запутавшаяся в силках зависти...

• (Кстати: социализм не отрицает неравенства иерархии – напротив, железный иерархизм есть его принцип. Но чем абсолютнее социальная лестница, тем неразличимее должны быть индивиды на каждой ее ступени: вот его равенство, идеал самой пошлой завистливости.)

• ...Теперь коммунизму, кажется, конец. Слава Богу. Согласен, масштаб обогащения некоторых, а с ним, у кой-кого, и соответствующие замашки, могут вызвать оторопь. Но здесь-то мы и обязаны прояснить для себя свои истинные ценности. Он хочет денег – вот он их и имеет; он ведет себя так, чтобы показать, что они у него есть – ну, а как бы вы хотели? Выходит, это его система ценностей. Ваше счастье, если у вас она иная!

• Завистливость – патология справедливости. Каждый человек уникален, но – каждый; завистливый остается для себя уникальным в единственном числе, и потому справедливо, чтобы все хорошее, что только вообще в этом мире можно иметь, доставалось в первую очередь ему. Завистливость – патология достоинства. Достоинство личности абсолютно, и, если притом мерить достоинство благополучием, эта личность обладает преимущественным правом на все в мире блага...

• Завистливый сражается не за себя, конечно же, а за справедливость... Но и справедливого всегда, как только возможно, заподозрят в зависти.

• Почему считается добродетелью – довольствоваться тем, что имеешь? Разумеется, это благоразумно и, больше того, мудро, но почему все-таки – добродетель? Что с этого другим?.. Такое довольство удобно имеющим больше, иного не придумаешь. – Но уж конечно нужно довольствоваться тем, что заслужил, и эта понятная добродетель называется честностью.

• ...Такая жадность ко всем этим благам, и такая искренняя досада, что кому-то этих благ достается больше – но откуда уверенность, что сам-то их достоин? Когда у кого-то другого, наоборот, нет и сотой их доли? – Чем человек перед собой честнее, тем меньше должен быть расположен к зависти.

• ...Но надо признать и то, что хотеть всего, чего могут хотеть другие, каждый – вправе. Так что достойней бороться с завистью в себе, чем в других.

• Бездарный, к успехам одаренного, может испытывать зависть. А что испытывает одаренный в виду триумфа бездарности? – Нечто другое: оскорбление. «...Мне видеть невтерпеж – достоинство, что просит подаянья», и – закономерно – «совершенству ложный приговор», – все это тоже ведь назовут «завистью»...

• ...А что сказать о несправедливостях судьбы? – Калека может завидовать здоровью, осуждать или удивляться этому в нем – жестокость или идиотизм («даже пень... березкой стройной стать мечтает»), – но самому бедолаге лучше не давать этому чувству воли. Во-первых, оно совершенно бесперспективно. Самоедство, что называется. Во-вторых, ненавидеть неравенство, в котором никто не виноват, ведь тоже – быть несправедливым.

• ...Впрочем, кто ж завидует заслуженному благополучию? Всякое благополучие незаслуженно! Ну, добился ты чего-то трудом и талантом, – а как тебе достался талант? Ты его заработал? А трудолюбие – не тот же ли талант?.. К тому же, благополучие относительно. Если оно у другого, как бы мало его ни было, у кого-то и такого нет: пусть себе будет счастлив! А если у меня – то чего ради мне себя сравнивать с разными неудачниками? Тогда как иные все это имеют, и вовсе не прикладая рук?..

• «Они не завидовать умеют только мертвым.»

ЗАГАДКА

– заинтриговывающее недоразумение (плод непонимания, неверного понимания или просто незнания чего-либо).

• Самый точный синоним загадки – не тайна, не задача и не вопрос, а, именно – недоразумение. Для тех загадок, что «задают» – розыгрыш.

• ...Тайны же, в отличие от загадок, отнюдь не заинтриговывают: одних они страшат, других вдохновляют – на исследовательский или религиозный лад; но вполне здравой и благополучной человеческой особи от природы полагается их, что говорится, не видеть в упор.

ЗАКАЗ

(имеется в виду работа на заказ художника)

– так сказать, договоренность о сбыте произведения (и больше ничего, – идея остается за автором);

что касается декоративного искусства, архитектуры, может отчасти и музыки, то здесь любой заказ, по существу – именно только договор о сбыте, – ибо слишком трудно вмешаться в самое форму. Тут форма и есть своя идея, и, скажем, архитектурная идея мавзолея не становится менее совершенной оттого, что человеческая идея мумифицировать вождя очевидно никуда не годится; эстетическая совесть Щусева, построившего перед тем, как говорят, тридцать девять церквей (так что лишь одной не хватило для причисления его к лику святых) никак не могла помешать ему возвести это культовое сооружение в качестве сороковой... Но если вопросы сугубо человеческие входят в компетенцию искусства (в особенности это касается литературы, но и изобразительных искусств также), то тут уж заказ, если не просто договор о сбыте, посягает на его душу, и есть –

– сама идея произведения, предложенная к исполнению.

• Заказ отделяет идею от воплощения: вот вам и формула ремесленничества. Работы не душой, а руками.

• В искусстве как психологически, так и по существу исполнение почти немыслимо отделить от идеи; но идеи действенны лишь собственные, вот и исполняешь чужое все равно, как свое, а иначе и не получится; в ремесленника превращаешь себя изнутри – воображая, что сознательно, на самом же деле того не замечая... Начал: «только хлеб». Закончил: «в этом весь я!»

• Невозможно «приложить руки», вовсе не «вложив душу». И это прекрасно. Но слишком хорошо знают это охотники за душами!

• Потерявшая удерж власть трактует сферу искусства исключительно как исполнительскую, этакое прикладное «искусство для искусства», чистую форму, которой удобно и необходимо задавать содержание. – «Соцреализм»: вариант «декоративного искусства».

• ...И «социальный заказ» ничем не выше коммерческого, даже опасней его: коммерческий может душу и не затрагивать – «не продается вдохновенье, но можно рукопись продать», – социальному же продают именно «вдохновенье», то есть именно душу.

• По собственному заказу работать, и то – гибель для художника. (Гибель – ангажированность.)

ЗАКОН (НАУЧНЫЙ)

– нечто, в поведении реальности, непреложное,

или, подробнее –

– однозначно установленный способ взаимосвязи каких-то явлений, – факт (в широком смысле слова),

в отличие от установленной необходимости именно такого способа их взаимосвязи, – осмысления (в смысле узком). Учитывая это замечание, закон –

– однозначно установленная взаимосвязь внешних проявлений чего-то, пока недоступного.

• «Формализовать»: сформулировать закон. Дать формулу, уравнение. Однозначное «как» без «почему».

• Закон – еще не столько понимание, сколько рубеж, отвоеванный у непонимания; «форма сущности», «факт смысла». – Закон утверждает: «это – так»; понимание удивилось бы: «как могло быть иначе!».
Однако понимание не отменяет необходимости в установлении законов. Ибо относительно как раз понимание, а безусловен закон. Зато понимание безмерно, закон – от сих до сих. Жажда понимания обнаруживает все новые законы, законы открывают горизонты все новому пониманию.

• Факт: однозначно установленное явление, «элементарный закон». – Но, однако, сколь многого стоит однозначность! В иной форме достоверность нам недоступна.

• Явления осмысляются в их взаимосвязи, то есть, в законе. Который тоже – явление, и может быть осмыслен либо из более общего закона, либо – как очевидность. Аксиома: «закон очевидности».

• «Исключения подтверждают правила» – что значит, если выглядевшее исключением при более глубоком рассмотрении таковым не оказывается, мы только и поняли правило, – «исключения объясняют правила». «В кажущихся исключениях правило сказывается особенно глубоко.» «Нет правил... с исключениями.»
(Впрочем, строго говоря, сказанное относится не к правилам, а именно к законам. Правила же – это и есть такие «законы, допускающие исключения»; говорится: «как правило», – т.е. «отнюдь не обязательно». Подтверждают ли исключения такие – не вполне обязательные – правила? Возможно, и подтверждают, если эти исключения действительно исключительны. Вот, скажем, что может гений, того не может заурядность; недосягаемость его примера подчеркивает общее положение дел.)

• ... «Себя не переделаешь»: это – закон, сплошь состоящий из исключений, изумительно его подтверждающих: мы только и делаем, что перекраиваем себя, но – «гони натуру в дверь, она возвращается в окно».

ЗАКОН (ПРИРОДЫ)

– природа вещей, – необходимо им присущее.

• ...То, что мы в своей ограниченности постигаем как «правила», по которым вещам почему-то угодно действовать.

• Не знаю, мог ли бы Бог создать другую природу – но другие законы той, что создал, точно, не мог бы.

• Природа – закон.

ЗАКОН (ЮРИДИЧЕСКИЙ)

– непреложное общее для всех предписание, обуславливающее свободу в обществе;
– непреложное предписание, стесняющее свободу, –

соответственно –

– «кодифицированное право»;
– «кодифицированное бесправие».

• Закон: компромисс государства и права.

• Долг – minimum морали, закон – minimum minimorum: о минимуме морали каждый все- таки должен еще поразмышлять, минимуму долга – достаточно общего на всех закона.

• «Обуславливающее свободу» – необходимо «общее для всех»; «выборочное» означало бы произвол, покушение на свободу.
(Здесь требуется малость крючкотворства. – «Общее для всех» значит – «общее для всех находящихся в общих условиях». Скажем, законы, связанные с материнством, касались бы и мужчин, если б они рожали; в этих условиях они никогда не оказываются. Но нельзя одним матерям запретить того, что разрешено другим. Граница между правоспособностью и ситуацией, в которой оказывается правоспособный, конечно, подвижна, – вот грань, по которой закон проходит между свободой и насилием.)

• Законы, право – казуистика долга. – Идеальной же, всеохватывающей казуистики быть не может, косность неизбежна... «Закон – что дышло...»

• «Что не запрещено, разрешено»: принцип свободы. Законы, в идеале, не командуют сами и никому не дают никем командовать. Так что лучше – не «непреложное предписание», а «непреложный запрет». Не спасти свободу, правда, и без законов-предписаний; слаб человек...

• «Полной свободы быть не может; вот, разве может быть свобода грабить или убивать?..» – А любопытная психология! Человек будто не столько стремится обезопасить свою собственную свободу, сколько сожалеет о невозможности стеснить свободу другого, самому кого-то тиранить; не свое защитить, а отнять чужое. И какая притом наивная уверенность, что в этих схватках именно он будет оставаться в выигрыше!
Или так: человек и снасильничал бы, но предвидит отпор и это кажется ему несвободой. К тому же воздают за обиды, натурально, не «око за око», а сторицей; это он понимает. «Тогда уж лучше другую несвободу – закон!..»

• Закон не ограничивает, а гарантирует и расширяет свободу – так оно по сути, да так оно, в общем, и исторически. Тоталитарный, все регламентирующий племенной уклад сменяется правовым – набором элементарных правил, которых, нормальному человеку, даже и знать-то не обязательно!

• «Незнание закона не есть оправдание». Это потому, что закон, в идеале – всего лишь естественное, сама свобода. Во всех случаях, когда под видом закона хотят свободу стеснить, этот псевдо-закон и должен оповещать о себе; если на какую-то территорию почему-то нельзя вступать, там ставят забор или вешают табличку – какое-нибудь «white only»; иначе незнание будет, как раз, оправданием. Но о том, что действительно должно быть запрещено – каждый слишком легко может судить по себе.

• Свобода: «никто никого не тиранит»; закон: «это гарантировано тем-то и тем-то».

ЗАКОННОСТЬ

– правопорядок: приоритет закона перед властью, –

и «худой закон лучше доброго произвола»;

– формальная допустимость: приоритет правил перед совестью, –

и, наоборот, живая совесть лучше самых добрых данных себе законов.

• Совесть – исключительная прерогатива личности, ее право и долг; власти, обществу остается лишь законность.

ЗАКОНОМЕРНОСТЬ

– необходимость; подозреваемая необходимость; большая вероятность, в виду известных причин; последовательность, заставляющая предполагать наличие некоего закона; повторяемость, кажущаяся не случайной.

• Ключевский: «закономерность исторических явлений обратно пропорциональна их духовности». –Выходит, идея о закономерности истории предполагает, что человек, неизбывно, скот... И как тогда верить в прогресс – закономерность очеловечения?..
Повторяемость исторических явлений – это неспособность человека управлять собою, бессилие разума перед инстинктами, неумение выносить уроки из пройденного...

• Свободное и разумное поведение объясняется причинами, но не закономерностями. «Всегда ты так», «все вы так»: «ты вздорен», «все вы вздорны».

ЗАМКНУТОСТЬ

– нежелание «пускать в душу» – многих; даже и близких; неумение «пускать в душу» кого бы то ни было, – общаться на этом уровне. –

Но неверно было бы сказать – «неспособность к переживанию близости»: вдруг оказывается, что замкнутый глубоко ее переживает, вот только близкий о том не догадывается; или так до смерти и не имел возможности убедиться... Скорее, замкнутость –

– «неспособность к работе близости», –

работе, – не чувству.

• Противоположное замкнутости – может быть, откровенность, но отнюдь не искренность. Напротив, замкнутый как бы чересчур искренен для того, чтобы позволять себе откровенности – слишком боится фальши (об этом хорошо у Цвейга.) – Быть откровенным да к тому же искренним – это уже искусство! Талант! Большая редкость!

• ...А скрытность – это усеченный вариант замкнутости, нежелание посвящать только в планы. Правда, «в планы» и «в душу» – почти одно и то же. – Можно сказать: скрытность – это замкнутость, причиной которой является недоверие.

• «Взрывая, возмутишь ключи», так что – «silentium!» – вот, мне кажется, кредо замкнутости. Даже такая штука, как ранимость – нечто, в числе причин замкнутости, уже второстепенное.

ЗАМЫСЕЛ (В ИСКУССТВЕ)

– предчувствие будущего произведения, более-менее явное – от его ощущаемого духа до вполне завершенного образа, возникающего в воображении;
– заранее подобранный набор приемов для передачи заранее известного содержания, достижения каких-то намеченных целей, создания нужного впечатления и т.д.

• Замысел – внутренняя, душевная часть принципиально непланируемой работы искусства. Или же такой вариант заказа – идеи, предложенной к исполнению – даваемого художником самому себе. Идеально различные вещи.

• В подлинном искусстве все неумышленно; необходимо отличать замысел-спонтанность, воображение, обогнавшее рассудок и руки, от замысла-умысла – рассудка, дающего работу рукам.

• «Замысел и исполнение» – как «содержание и форма»: проблемы, пошлое понимание которых хуже полного их непонимания. Глубина же в том, что в подлинном искусстве замысел от исполнения по существу не отличается. Замысел проясняется в исполнении, – до последнего штриха, последней строчки.

• В кругу Ге говорили, что, когда художник подходит к чистому холсту, его картина должна быть готова на треть. – Замысел – треть картины. Но и: тот замысел картины, что живет пока в воображении – едва только ее треть.

• Замысел – идея предвосхищаемая; идея – замысел воплощенный.

• «Замысел» – любимое слово ремесленников в искусстве. Так же, как «творчество». – Ибо, если предчувствуешь открытие – чувствуешь и его тайну, его собственную волю осенить тебя или не осенить... А если тайны нет, неожиданности нет, то остается лишь конструирование по плану – творчество из замысла – и не остается искусства.

• ...Не цели и не приемы, а дух. В общем, настоящий художник не должен знать, зачем и почему, но обязан знать четко, чего он хочет. Не должно быть замысла – но все в создании должно точно ему соответствовать!..

• Если в воображении вещь действительно была совершенна, даже значительные изъяны в исполнении вполне ее не испортят.

• ...Еще один выверт, против которого не устаю воевать. – Сущностный элемент тайны в будущем произведении заменяют элементом лукавства. «Сам не знаю, что у меня получится»: еще не значит, что в этот процесс вмешивается святой дух. Ну да, пусть результат будет глубже исходного замысла, и вообще умыслы в искусстве – последнее дело; но только не кисть должна водить рукою, а рука кистью; командовать должны не неожиданные возможности материала, а твое неожиданное для тебя неуправляемое чувство.

• ...И все же между этими двумя столь противоположными вещами, замыслом и умыслом, четкой грани нет. Или точнее, она есть, но неформализуема: это наличие или отсутствие таланта.

ЗАМЫСЛОВАТОСТЬ

– не вызывающая доверия сложность. (Возникшее не естественно, а в результате какого-то особого умысла, чьей-то причуды, – или кажущееся таким.)

• ...А «незамысловатость» и того хуже: «уж если нет настоящей сложности, было бы хоть чуточку похитрее».

• Бог, в своих творениях, бывает сложен до замысловатости; конечно, по нашим незамысловатым представлениям. Ведь он, надо думать, во всем естественен!

• «Глупая луна на глупом небосклоне.» – Кто же, все-таки, незамысловатее: кто их создал или кто таким вот образом оценил?..

«ЗАНУДСТВО»

– видимо, склонность посвящать других в кухню своей внутренней жизни. –

«Зануда»: разглядывающий свои болячки в микроскоп, и ваш приглашающий посмотреть. И еще определение: кто хочет не помощи, а сочувствия.

ЗАПОВЕДИ

– сакрализованная мораль: определенные моральные правила, обосновываемые исключительно божьей волей.

...Требование делать из послушания то, что надлежит делать по доброй воле. – Попытка укрепить совесть страхом?

ЗАСТЕНЧИВОСТЬ

– скованность (на людях) от неумения или невозможности верно ориентироваться;
– скованность от груза задних мыслей; в частности, и всего характернее – от страха недооценки, помноженного на зависимость самооценки от мнения других.

Этот частный случай можно характеризовать как –

– «робкое самолюбие».

• «Застенчивость» – от «стесненность». «Слон в посудной лавке»: умей слон ценить посуду, отчаянно стеснялся бы. Застенчивый в любой ситуации кажется себе таким несчастным слоном.

• Среди японцев, как установлено, глубоко застенчивые встречаются особенно часто: тут сказывается их традиционная зависимость от общественного мнения, – чужих глаз. «Меньше думать о том, как что выглядит!» – Верное средство от застенчивости, но что делать с ним тем, для кого «выглядеть» – цель? Высшая, чем «быть»?

• ...Важно быть высокого о себе мнения, причем это мнение определяется мнением других. – Какая трудная ситуация!.. Ясно, застенчивость – по преимуществу свойство людей еще не сформировавшихся. Зрелый или уж ничего от себя не требует, или стремится соответствовать лишь собственным критериям; или, на худой конец, просто определил свой ранг, добившись высокого или смирясь с низким.

• Человек молодой и не застенчивый: весьма вероятно, нахал. Или, так же вероятно, слишком малого от себя ожидает. Но может – просто – такой редкий дар!

• Застенчивостью измеряется разница между самолюбием и самомнением.
(Из книги Зимбардо: хромой ребенок мог ходить в школу только в маске – иначе стеснялся – пока его не признали настолько, что выбрали распорядителем какого-то праздника, «королем», – и тогда открыл лицо.)

• Если задняя мысль – что-либо преступное, в застенчивость повергает, ясно, совесть. (Застенчивым, моей знакомой, казался до разоблачения убийца-маньяк.)

• «Беззастенчивость»: «при таких-то намерениях естественно было бы и стесняться».

• Застенчивость, если не подозрительна, то симпатична. – Вас стесняются: своего рода комплимент.

• Женщинам, в мужчинах, застенчивость нравится. Если она и свидетельствует о нескромных чувствах, то ведь важна сама уважительность, не дающая этим чувствам воли, а не то, чтобы их вовсе не возникало. Но слишком стесняться – уже плохо: будто воспринимаешь пол, как что-то низводящее.

• Лучшие люди своего благополучия стесняются. «Мне хорошо» не значит для них – «я хороший», а потому всегда ощущается ими как некая несправедливость. – Правда, этим они невольно подчеркивают чужое неблагополучие, которого обычно стесняются уже не лучшие...

• «Скажи мне, чего ты стесняешься, и я скажу, кто ты.»

• Стесняешься – значит, уважаешь.
...Или презираешь настолько, что этого уже приходится стесняться. – Сам я в такое не верю. Но, скажем, люди, профессия которых – обслуживать, сплошь и рядом подозревают такое презрение за самой искренней деликатностью.

• ...К сожалению, элементарную воспитанность тоже иной раз принимают за застенчивость (например, если вы не войдете в начальственную дверь, пока там не закончат разговор). И приходится вежливому собирать шишки, ему и не причитающиеся.

«ЗАУМЬ»

– то в уме, чему на практике ничего не соответствует,

или –

– «иррациональное» или «трансцендентное», – непостижимое рассудку;
– напротив, чисто рассудочное.

Или, на более подходящем слову бытовом уровне –

– противоречащее здравому смыслу; выходящее из его привычной сферы;
– всякое теоретизирование, как не имеющее отношения к «жизни», в которой все «проще» (т.е. исчерпывается для человека его насущными задачами), или же «сложнее» (т.е. все равно не поддается никакому осмыслению).

• Обыденное сознание, с его принципиальным прагматизмом, вполне иррационально и притом ощущает себя самой рациональностью, – потому так противоречиво то, что оно окрестило «заумью».

• Подозревают в «зауми» искусство формализма, – в претензиях на глубокий смысл при отсутствии какого-бы то ни было. Тогда как формализм отказывается от смыслов принципиально, – глубочайший же смысл, непостижимое, должен по идее являться сам собою.

ЗВЕРСТВО

– крайняя жестокость в преследовании целей, вследствие полного отсутствия сдерживающих начал – как у зверя по отношению к жертве;
– вариант сугубо человеческого поведения – жестокость сознательная, то есть совершаемая ради нее самой, без каких-либо особых целей.

• Сознательно пойти на жестокость, ради какой-то необходимости – еще только половина той сознательности, с какой идут на жестокость ради нее самой. Там – «осознанная необходимость», здесь уже вполне – свобода... Этот зверь живет исключительно в человеке...

ЗДОРОВЬЕ

– исправность «биологического механизма» – организма.

• Здоровье – когда материи, чтобы справляться с жизнью, не приходится звать на подмогу душу, – так что без упражнения и, как следствие, самой хилой может оказаться именно душа.

• В здоровом теле – здоровые потребности.

ЗДРАВОСТЬ

– адекватное реагирование, как черта характера, – адекватное, т.е. соответствующее как встающим задачам, так и внутренней природе человека; особо, соответствующее его разумной природе; особо, соответствующее его социальной природе – общепринятость, отчасти то же, что здравый смысл.

«...Как задачам, так и природе». Потому, хочется упомянуть и –

– умение не ставить перед собой непосильных или ненужных по-существу задач. Верная интуиция на свойственное себе – а постольку и на лучший индивидуальный путь к истине; даже то, что мудрость,

но все это очень сложные материи. Кое-что о них говорится в следующей статье, «Здравый смысл».
Теперь. – Что в особенности мешает здраво мыслить? Страсти, понятно, а главное – заранее усвоенные идеи, не дающие уму нормально слышать самого себя. Отсюда, важные синонимы здравости суть –

– трезвость;
– непредвзятость.

Если же в требованиях природы основным считать благополучие, тогда здравость – есть и такое значение –

– то же, что «благоразумие». Впрочем, кажется, значений нашего слова вполне исчерпать невозможно.

ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ

Переход к тексту статьи «Здравый смысл» (в рубрике «Словарь. Избранные эссе»)

ЗЛО

– вред жизни (всякой жизни – и чужой, и будущей, и собственной, и природы, и жизни души – того, что нам дорого); все прямо или косвенно ведущее к такому вреду, все его признаки и симптомы (например, страдание). Чинимый вред, особо – чинимый сознательно.

Жизнь на нашей планете не живет в мире со всякой жизнью – увы. Но зло остается злом, даже если оно вынуждено. Это надо сознавать хотя бы для того, чтобы в перспективе уменьшить и это, вынужденное.
Вообще, жизнь – это самодеятельность существа, воля, свобода; соответственно, зло в поступках –

– это, по существу, всегда и только насилие:

сказать, что «насилие – это зло» не неправильно, но – именно – глупо, – ибо нет зла, кроме насилия. Хотя поверхностность наша во многих проявлениях зла насилия и не усматривает, а наши недобросовестность и предрассудки признают злом и многое такое, в чем насилия нет, – что не зло.
Так, с авторитарно-религиозной точки зрения, зло –

– то же, что грех, – ослушание Бога,

хотя бы этот Бог требовал от нас и насилия. Бога не судят...

• Зло своей жизни не имеет, и «дьявол», корень зла в нас – ничтожество, вакуум. Какие-то агрессивные, мстящие за себя изъяны.

• «Зло» – будто от «зело» – «очень» (на самом деле оно не так). «Понятно, что каждый за себя и во вред ближнему, – но пусть хоть не слишком! Не зело!»

• Большего зла приходится избегать меньшим злом; тогда меньшее, при всех признаках зла, отказываются так именовать; тогда и вообще выходит, что зло – относительно, что его и не существует... Вот и третье, самое худшее недоразумение.

• Зло абсолютно: не в том смысле, что не может быть большим или меньшим, даже не в том, что не может быть чем-то оправданным, – а в том, что, будь оно больше, меньше или даже неизбежно, оно все равно остается злом. И нет безгрешных. «Мир во зле лежит»...

• Зло абсолютно, но адресно. Зло – зло кому-то. То не зло, от чего никому нет зла. – Впрочем, не так легко судить об этом «никому»; чаще всего это значит – «никому в поле нашего зрения», а то и – «слишком многим»...

• «Из двух зол...» – Но кто бы предпочел из двух неприятностей большую? Нет, речь идет о случае, когда выбирают не из того, что неприятно, а именно из того, что дурно; и когда выбор необходим. То есть: цель не оправдывает злых средств, но иногда их требует. (Точнее, их оправдывает необходимость. Проверьте на необходимость цель...)

• ...Целями хотят оправдать ведь не «средства» – а самое зло!

• «Раз зло в иных случаях бывает необходимо, его во всех подобных случаях нет вообще»: так зло пытаются оправдать злом. Скажем, когда вам бросают что-нибудь из серии: «а мясо ешь?» – бывало ли иначе, чтоб этим не вынуждали принять какую-то жестокость в отношении животных, в которой нет и малейшей необходимости?

• «Зло есть и в самой природе человека»: существу плотоядному не следует этого отрицать. Если мы призываем доверять собственной природе – то потому, что сама наша природа и способна на такую констатацию, что в ней же самой добро побеждает, хочет победить зло.

• Наши предки – каннибалы. Что каннибализм имел характер культовый, не украшает его, а развенчивает культы... Ну что бы нам произойти от более мирных существ! Какое тяжкое испытание добру в нас! – Но само добро, как и разум, во всех существах одно и то же. Одомашненный волк, собака, часто уже не переносит вида насилия...

• «Не будь зла, – есть такой софизм, – не было бы возможно и добро». – Ну да: если бы задачей и радостью доброго человека было «делать добро», то, ясно, когда бы зла не было, ему бы приходилось его выдумывать. Но только задача доброго – прекращать зло... Просто – боль оно ему причиняет... И его задушевная мечта – чтобы можно было уже не делать добра!
(Как страдающий человек хочет избавиться от страдания, так и сострадательный хочет, чтобы не было причин сострадать. Для лишенного сострадательности эта задачи, конечно, не стоит: есть причины, нет их – ему-то что? Соответственно, он воображает, что сострадание сострадательному просто нравится. И философствует: «не будь зла – и добра бы не было! Как бы тогда вы могли наслаждаться своей сострадательностью!»)

• «Не будь зла – и добра бы не было!» – Ладно, допустим. Но зачем все-таки нужны злые? Зла в этой жизни, не могущей смириться со своей конечностью, и так предостаточно! Можно позволить себе, всем поголовно, становиться добрыми.

• То не зло, от чего никому не хуже. Назовем это – личное дело.
...Но (частный вопрос): зло себе никогда не бывает вполне личным делом. О том уж не говоря, что зло себе – это чаще всего зло другим, которое пытаются оправдать тем, что пострадали и сами.

• Зло – вред. Правда, иной вред бывает и на пользу; зло – это «вредный вред». Все, что хотят именовать злом помимо этого «вредного вреда» – скорее, какое-то неугодное добро. (К примеру, учат, что без соответствующей веры сама ваша добродетель – едва не грех...)

• Страдание – зло? – Конечно: само по себе, страдание зло. Хотя не всегда оно выступает само по себе. Оно ведь – цена всякой радости. Да и «нет худа без добра». Но вершащему это худо, причиняющему страдание, конечно, воздаваться должно как за зло.

• Творимое зло абсолютно, испытываемое относительно.

• Заветное желание злого – чтобы все пошло в тартарары; за сим, правда, поневоле должен будет проследовать и он сам, – но он-то за что?! Ну как тут не злиться!

• Злобность – потребность остаться одному в универсуме, сдерживаемая корыстью и страхом...

• Человек, бывает, зол, а верит – что только груб.

• «Не делай зла». Предполагается, может быть: «все мы хорошо знаем, что такое зло»? Или, еще трактовка: «если только ощущаешь нечто как зло, не делай, – и этого будет достаточно»?

• «В первую очередь не навреди»: хорошо – «делать добро», но «не делать зла» – в первую очередь.

• Бессовестность изворотлива. «Кому от этого плохо?» – спрашивают обычно не тогда, когда уверены, что никому плохо не будет, а когда почему-то нельзя ответить на этот вопрос. «Вот ему, – но с ним не положено считаться; вот нам – но вы ведь то и хотите сказать, что наши интересы для вас принципиально не существуют...» Так что зло можно с успехом чинить не только, «делая добро», но даже и скрупулезнейшим образом «не делая зла».

• Власть – может, необходимое зло, но зло. То самое «дурное средство» к доброй цели, да еще и забывающее о самой этой цели.

• Приписать Богу власть над естественным ходом вещей – значит сделать его ответственным за все ужасное, что происходит в мире, – сделать из него насильника. «Неограниченная воля, всесилие – абсолютное насилие, абсолютное зло. Прояви Бог волю и он превратился бы в демона» (Л. Облога).

• ...Бог попустил конечность, а там уж и зло.

ЗЛОПАМЯТНОСТЬ

по звучанию, вроде –

– неспособность забывать зло (действительно, существует и способность его забывать), –

но по существу –

– неспособность прощать зло; то же, что мстительность;
– свойство таить зло.

Обычней же всего «злопамятность» применяется в значении –

– память на ссоры (в которых ведь зло всегда обоюдно, и справедливость требует здесь большей отходчивости); неумение мириться; неостывающая злость.

• Как заметил классик, зло забывают часто по той же причине, по какой забывают и добро – всего лишь по недостатку душевных сил. Соответственно, как неблагодарность есть нечто худшее, чем только отсутствие ожидаемой благодарности, так и настоящая злопамятность – не просто цепкая память, это – зло таимое... (Другой вопрос – а вообще, хорошо это или плохо – прощать зло? – Есть зло и есть зло; наши силы и справедливость в том, чтобы одно уметь прощать, а другое, напротив, наказывать едва не без срока давности.)

• Справедливое – не зло. И все же... «Он затаил на него справедливость.» «У него справедливость за пазухой.»

• Расплата, как будто, может оставаться справедливой и по прошествии любого времени, – но особое, «внутреннее» зло злопамятности в том, что его это время – таят. И потом – по прошествии-то времени, мстить приходится уж и не совсем тому, и не совсем за то... И сдача все больше походит на нападение...

• Итак, по-настоящему злопамятный – не тот, кто помнит, а тот, кто держит зло.

• Злопамятность, как временное измерение обидчивости – одно, и совсем иное – как количественное измерение скрытной злобности. Обидчивые-то часто как раз и отходчивы, – отнюдь не злопамятны.

• «Я не злопамятен, но помню!» – Звучит забавно, но психологически верно. Отличный и всеми признанный афоризм – «умею прощать, но не забывать» – по сути, то же самое.

• «Вспыльчив, но не злопамятен». – Навевает подозрения; как в той шутке: «незлопамятен – не помнит зла, которое причиняет другим». Но смысл все же понятен. Речь о человеке, горячо ссорящемся, но чувствующем, что обиды наносились не только ему.

• ...Обиды в конфликтах взаимны, потому время и справедливость склоняют прощать их и даже забывать – но только не злопамятных. Последние, именно, забывают лишь зло, которое чинили сами.

• ...А может, даже: кто все забыл – тот и больше виноват? Ему ведь оно выгоднее?

ЗЛОСЛОВИЕ

если не просто клевета, то –

– худшая разновидность морализирования, гибрид морализирования и клеветы, – наказание порчей репутации;

злословие – отрыжка добропорядочности.

ЗНАК

– нечто доступное (и собственным содержанием которого мы не интересуемся), заместившее в нашем сознании нечто для нас существенное (имеющее содержание проблемное или даже неисчерпаемое), и сделавшее последнее годным для манипуляций с ним, –

то есть сделавшее его предметом мышления, а не воображения только. – Кстати, к вопросу, можно ли мыслить без метафор, переносов: знак – вот уже первая метафора. «Протометафора».
Абстрактное мышление – знаковое мышление, именно – речь. Знак в этом плане –

– неразложимый элемент высказывания, – указание на нечто, берущееся целокупно, как достаточно известное (знакомое), хотя и сколь угодно проблемное.

Так сказать, знак – упаковка для знакомого, в которой его неисчерпаемость можно игнорировать.
Слово – такой «социализированный», общий всем посвященным, знак; вообще, «социализироваться» – в природе знака, ведь то в знаках и главное, что лишь в них аккумулируется, делается пригодным для передачи, опыт.
Близкие значения «знака» –

– то же, что примета; то же, что имя; то же, что символ.

• ...Ну да, за знаком – «знакомое». Что уже можно, если не понять, то как-то обозначить. Обозначив же, можно постигать предмет в его отношениях к другим предметам, – оставив, вольно или невольно, его внутреннюю суть сокровенной – сокрытой – в постулированной знаком цельности.

• «Взятое целокупно» – значит, обладающее цельностью. Но каким образом можно в ней удостовериться, в такой цельности, если все мышление с установления этих цельностей только и начинается? – Знаем мы еще до осмысления, знание и меньше осмысления, и больше его...

• В знаке становятся явными глубокое различие и глубокая связь «известного» и «понятного». – Наше понятное всегда разложимо до какого-то множества непонятного известного, – до знаков. Или, что то же, до констатаций. Аксиомы – вот, тоже, такой вид знаков.

• Знак – продукт произвольного соглашения, истина – непроизвольного. (О чем соглашения? – О возможности коммуникации.) Аксиомы: мнились истинами, оказались знаками.

• Знакомое, обозначаемое знаком, должно быть нам в чем-то яснее понятного. Загадки заставляют нас ломать головы – они вне нас, – тайны же, как будто, в нас самих, это будто мы сами.

• Обозначаемое известно настолько, по меньшей мере, что к нему можно как-то применяться. Давно открытый удивительный факт – умеем мы больше, чем понимаем! – Что и утверждает философия прагматизма – наши истины, в конечном счете, это только наши умения.

• Ум – способность оперировать знаками, а способность за знаками ощущать собственное бытие обозначаемого – наверное, сама мудрость.

• «Главное – не проблемы, а жизнь»: вот глупость. Если только не имеют в виду: главное – не знаки, а значения.

• Мелодии, цвета, формы: все это – не знаки, а значения.
Вообще, суть искусства в том, что оно оперирует исключительно только значениями; оно значит, а не обозначает. Так что даже, если говорят, что «стихия поэзии – слова», то самое и имеют в виду: слова для нее – не обычные знаки, отсылающие к каким-то содержаниям, а сами сущности и звуки.
...Почему «эстетическое познание» и не ошибается. В знаках, ясно, всегда можно что-то напутать, а вот в значениях... Либо они существуют для тебя, либо – нет!
...Почему искусство ничего не может доказать, если только не есть – сама истина.

• Последняя истина – под каждым знаком. Сам же знак уже маркирует возможность заблуждения.

• Что именно другие обозначают данными знаками – узнать можно лишь из контекста. Так что язык, в первую очередь – не слова, а «контекст». Философия, иначе говоря. (Язык – все же не истину в себе заключает, но – учение.)

• Под знаком – «имеют в виду»: усматривают. Знак – граница между интуитивным и логическим.

• Название: знак некоей данности, несводимой – или которую мы в данной связи не намерены сводить – ни к какой другой. – В конце концов определения сводятся к названиям, к знакам, – к признанию тайны данности, факта бытия.

• Знак – ну, скажем, ларец, в который мы замыкаем тайну и тогда можем взять ее прямо в руки, и она не расплывется, не улетит, не просочится сквозь пальцы, – и все же руки касаются не ее, а ларца... Знак, приближая, сам же и запирает тайну.
Вот, говорят: чем ближе к истине, тем ближе к тайне, – и верно так. Можно и добавить: чем ближе к знакомому, тем ближе к тайне.

ЗНАНИЕ

– достоверное мнение; вера, к которой приходят необходимо, поскольку знакомы с ее предметом.

• Знание – это, бесспорно, знание истин, но истин относительных – раз, как выяснилось, оно не может обойтись без каких-то изначальных недоказуемостей; выходит, это такая вера. Знать – верить в основания верить. Знающий – это не сомневающийся.

• Если вы отрицаете знание, то уж никак не можете сделать это в пользу веры, ведь знание – ее идеал и предел, – веру вы этим отрицаете тем паче. Вы говорите: «верить нельзя ничему».
Впрочем, логика тут такая – мало лестная для веры: «верить нельзя ничему, значит, верить можно чему угодно, то есть чему только мы захотим». Добавлю: коль скоро сама возможность знания, как независимого суда истины, исключается, можно утверждать свою веру и силой. Внушать ее себе; принуждать к ней других...

• ...Есть и противоположный взгляд: не идея веры, а как раз идея достоверного знания, окончательных истин, независимых от нашего произвола необходимостей – суть проявление чьего-то деспотизма... – Так, ясно, для насильника самое ужасное чинимое над ним насилие – это закон, не дающий ему чинить насилие. Кто хочет помыкать другими, в конце концов самое логику будет ощущать, как ярмо, – хотя бы уж потому, что справедливость логична...

• (Окончательная истина сферы социального – право: в т.ч., право каждого исповедовать свои истины.)

Другие значения «знания»:

– воспринятая информация – осведомленность, знакомство (в отличие от понимания); «памятование знаков»;
– усвоенный смысл – глубокое понимание; «ощущение значений»;
– владение.

• ...Вот «владение»-то и составляет всю суть, и тайну, и противоречивость «знания». – «Владеть» – это «иметь в собственности», помнить, не заботясь о понимании. «Владеть» в противоположном смысле – именно не просто помнить, а понимать, – понимать так полно, что, в пределе, иметь возможность предвидеть или даже управлять. «Владеть» – это и больше того, это – исполниться духом, это – быть тем, чем владеешь; так мы владеем своим поведением; но – обнаруживается – притом можем далеко его не понимать! – И круг замкнулся...

• Как точно заметил Фромм: глупый ученик ждет, чтобы знания ему «давали»: для него знать – это «иметь», а не «быть».

• «Лишние знания горбом за плечами не висят». – Да, но, если уж сравнивать: они скорее вроде лишнего жира. Мускулы – это понимание.

• Настоящему знанию еще нужно научиться. – Скажем, «знать человека»: для этого, как известно, требуется съесть с ним пуд соли, – жить с ним одной жизнью, именно – выучиться ему. Поскольку же это слишком трудно достижимо, «знанием» здесь называют простое знакомство. «А, знаю его: это Вася.»

• Знакомство – узнаваемость незнаемого.

• «Любят знания» скорее те, для кого они – не смыслы, а информация. Доискиваться смыслов – занятие слишком тяжелое.

ЗНАЧЕНИЕ

– подразумеваемое (под знаком); исходный элемент устанавливаемых сознанием связей, отношений, – но и – характер самого отношения (значение одного для другого);

от этого последнего, значение –

– значимость, важность.

• ...Так что же – ничто не мыслимо вне его отношения к чему-то другому? И любое сущее – это сумма всех возможных его отношений? И это отражается в термине «значение», одинаково называющем предмет сам по себе и его влияние на другое?..

• Значения подразумеваются. – Разум, заметьте, оперирует под-разумеваемым. (Ведь значение должно быть как-то дано прежде знака, а значит, прежде самого мышления.)

• Значение – «субъект познания». «Я» вещи, ее «в себе».
Значение – это и только «место одного в другом». Например, в нас.

• Подразумеваемое под знаком, как уже говорилось, оставляет в себе непознанность, тайну; обозначение, присвоение знака – есть и признание этой тайны, ибо «знак» уже включает другой нюанс слова «значение», именно «значимость, важность».

• «Значение и значимость»: связь между «постичь» и «оценить». – Есть сферы – искусство, например – где они и вовсе нераздельны.

• «Постичь» с «оценить» связываются через «испытать». – На протяжении жизни, все те же знаки и те же операции с ними, значениями же их наполняет опыт. Так постигается всем известное – вечные истины.

ЗНАЧИТЕЛЬНОСТЬ

– богатство (скрытого) содержания;
– способность (явно) влиять, –

что далеко не одно и то же. Обладает, конечно, какой-то влиятельностью и истинная значительность, – но ведь далеко не только она...

• Значительность – богатство значений; чем они расплывчатей, тем, конечно, больше их можно заподозрить, – так что в конце концов остается одна расплывчатость, и слово «многозначительность» становится синонимом напыщенной пустоты.

• «Богатство содержания». – Никто не знает, как эта значительность выглядит. Одно можно предположить с уверенностью: всего меньше, как импозантность.

• ...Ценится людьми не значительность, а именно видимость значительности, причем в особенности видимость фальшивая. Но – раз уж ценится такая видимость, то и влияет, а следовательно, что-то уже и значит – значительна!

• Ничтожество должно быть величаво, иначе ему не выжить.

• Заметьте: честолюбие считается свойством едва ли не похвальным. Чем иным заурядность убедит себя в своей значительности, если не собственными же амбициями!

• Зачем злу рядиться в добро? Много чести! У него есть лучшая маска, в которой, к тому же, почти начисто отказано добру, – маска значительности.

ЗРЕЛОСТЬ

вообще, понятно –

– достижение «имаго» – образа взрослой особи, как она замыслена Богом, –

и в определении этом сквозят более частные, но более интересные нам смыслы, а именно –

– полное выявление, для себя, собственной личности; «совершившееся развитие»;
– сознательный отказ от личностного, убежденная установка на тот или иной социум (принятое, традицию); завершившееся развитие.

• ...А есть виды, вообще не достигающие своего «имаго», – скажем, взрослая особь представляет собой нечто вроде головастика, так и не ставшего лягушкой. Не достигает «имаго», в духовном плане, и каждый человек; может быть, и никто вполне не достигает. Бог от нас, как будто, желал чего-то большего.

• Зрелость заурядности – в отказе от зрелости; как уже сказано, в установке на принятое.

• Зрелость – завершившаяся борьба за личность: у одних завершившаяся победой, у других – поражением.

• Путь к зрелости пролегает через кризисы: личность надо отстоять, но это и значит – переоценивать ценности. (Именно – переоценивать, поскольку невозможно, чтобы до вступления личностью в свои права мы бы уже не исповедовали каких-то заемных ценностей.)

• Зрелость – как бы сказать? – наш подлинный старт, взрослость же, напротив, финиш; зрелость – «пора», взрослость – «хватит»; зрелость, поэтому, взрослости не ощущает.

• Зрелость включает в себя молодость, взрослость ее утрачивает. И гордится знаками этой утраты: степенностью...

• ...Итак, юность – не сохранять в себе надо, – надо другое: не отрекаться, не предавать сокрытых в ней возможностей восприятия и развития. «Сохранить юность»: тот самый зарытый в землю талант. Требуется, именно, «отдать ее в рост»...

• Талант в человеке обнаруживается, как непонятно откуда взявшаяся, ранняя зрелость. Со стороны кажется, что талант обходится вовсе без уроков опыта, – на самом деле он их проходит, но для других непостижимо быстро.
Из опыта известно, что опыту требуется столько-то времени и никак не меньше, чтобы человека «пробило» и в нем явился бы его подлинный, зрелый человек. Но у некоторых, в некоторых вопросах, личность идет опыту навстречу и тут общие правила не годятся, – и это называется – талант.

А вот и еще значение. Сказанное с иронией, в кавычках «зрелость» –

– достигнутый рубеж, в развитии, за которым следует уже только деградация; исчерпанная возможность развития. Намек, что этот рубеж уж и преодолен...