Что такое достоинство?

Что такое достоинство вообще?

Мы можем, конечно, понимать под достоинством – стоимость, цену: «монета достоинством в пять копеек». Такое достоинство в принципе относительно, всегда должно быть бóльшим или меньшим, и то, что обладает этим достоинством – в принципе заменимым, – пригодным к обмену на что-либо равноценное. Идеальное выражение этой заменимости – деньги. Что до человека, то ему может быть жаловано достоинство генерала (и тогда, скажем, на его вызволение из бандитского плена будут брошены огромные силы и средства), а может быть – рядового (и в этом случае обойдутся средствами менее значительными)...

Но то, что чувствует без всяких объяснений всякий достойный человек – это что ни один по-настоящему ценный предмет и в особенности ни один субъект в принципе не заменимы; испорченная картина не может быть возмещена деньгами или картиной той же стоимости, спиленное любимое дерево – вновь посаженным, потерявшаяся кошка – купленной на рынке другой, и уж конечно, ушедший близкий человек – человеком еще больших достоинств. И даже не говоря о человеке и совершенно независимо от нужности всего перечисленного лично нам, и в картине, в которую вложена душа художника, и в растении, и в животном мы ощущаем и уважаем их жизнь – их самоценное. Для нас это самоценное есть ценность, – в отличие от цены нечто абсолютное, – понятие, значащее по-своему то же, что святыня. Пусть далеко не всегда мы можем блюсти эту святыню живого – уже потому, что созданы плотоядными, – но, переступая ее даже вынужденно и даже в самом малом, не можем не испытывать хоть какого-то внутреннего сопротивления.

Итак, достоинство имеет две противоположных ипостаси – а) цена и б) бесценное, абсолютное, святое; и когда дело касается человека, достоинство – это, конечно же, только и исключительно святое. Нечего и говорить, что генерал в этом плане вполне равен рядовому, потому что оба прежде всего люди (1). Однако ничтожная идея «цены», достоинства относительного, постоянно вмешивается в наши представления о себе и других и уродует нашу мораль, а все более полное сознание бесценного, абсолютного достоинства каждого плюс соответствующее этому поведение – составляет наш первый и, кажется, по существу единственный долг.

Что такое человеческое достоинство? Есть ли оно синоним личного достоинства?

Человеческое достоинство – это, видимо, та самая абсолютная ценность человека как такового, – прежде всего как просто биологической особи со всеми ее потребностями, общими всему человеческому роду. Физическое насилие, притеснение, возмущает человеческое достоинство (точно так же как оно возмущает, то есть злит и склоняет к отпору, зверя). Но, кроме этой общей со всеми сферы, в которой биологическая особь не вольна, есть в каждой человеческой особи более или менее выраженная сфера того, в чем она должна оставаться именно вольной, свободной, то есть всегда отдельной и «другой» – это ее внутренний мир (2). Человек есть и духовная особь – личность; как личность, он не терпит и морального насилия, насилия над своим внутренним миром, в котором, реализуя свою свободу – свободу быть тем, что он есть – человек защищает, как минимум, собственную уникальность. С какого-то момента духовного развития человека являются категории интимного, личного дела, собственного вкуса, частной жизни; все внутри личности и касающееся лишь ее, все ее непохожее, непонятное, непредсказуемое и даже на посторонний взгляд никак не оправданное или никчемное становится свято и неприкосновенно, неподконтрольно, неподотчетно (3). Так достоинство человеческое, может быть, не сразу, не от неандертальца, но закономерно становится синонимом личного. Личное достоинство – человеческое достоинство в самом полном смысле этих слов.

Что такое личное достоинство?

Итак, личное достоинство – это абсолютная ценность не только нашего физического естества, требующего внешней свободы от любого рода физического насилия (это само собой разумеется), но и святыня нашего уникального внутреннего естества, требующего свободы внутренней, от любого рода насилия морального.

Среда обитания личности – другие личности; учитывать интересы других составляет и собственный интерес, и долг каждой из них; в этой-то среде и на этих условиях личность обнаруживает, определяет естественные границы и отстаивает святыню своего независимого, неподконтрольного и непросматриваемого внутреннего мира. И вход, и взгляд в него без приглашения – вторжение, насилие; между прочим, даже близкие люди – это те, кого личность сама посвящает в этот свой мир. Не исключение, конечно, и дети: сколько конфликтов из-за того, что им хотят как лучше, а они – по-своему... Но это тема особая.

И еще одно. Наше определение человеческого или личного достоинства останется все- таки не до конца внятным, если не указать на то, что, кроме прямого насилия или вторжения в его сферу, в любой социальной среде его искушает, оскорбляет или прямо отрицает. Именно, это идея статуса. Мы говорили: ценности во всем противостоит цена. Итак, достоинство – это неотъемлемая и безразмерная ценность каждого человека, в отличие от той определенной «цены», которую ему назначает и переназначает общество. Насколько абсолютное выше относительного, настолько звание человека выше звания дворянина, великого художника или ученого, даже героя, и в той же самой мере это звание не может быть посрамлено состоянием крепостного, должностью золотаря или характеристикой недотепы. Бесконечное больше любого конечного всегда ровно на бесконечность... В общем, человеческое достоинство во всем автономно от иерархического социального «достоинства», и еще потому его точный синоним – личное.

Что такое чувство собственного достоинства?

Читатель наверняка уже ощутил необходимость этой категории. Отличая собственно личное достоинство от вообще человеческого, «физического», невозможно не наткнуться на следующее: оно появляется будто бы лишь тогда... когда его начинают чувствовать!

Нет, – спешу оговориться, – конечно же, святыня человека, как святыня, абсолютна в каждом, и остается такой вполне независимо даже от того, как распорядится ей сам человек, ощущает ее он сам или не ощущает. Если чья-то душа спит или даже усыплена им искусственно, это не значит, что ее нет вовсе; а стало быть, есть и ее достоинство. Пусть достоинство некоего человека молчит в нем самом – скажем, он поступается им ради каких-то выгод – все равно, если только мы сами имеем представление о личном достоинстве каждого, оно в нем существует, и свято, и нисколько не умалено для нас. Это уже не его – а наше дело, дело нашего достоинства. Так, преступника можно лишить свободы (по сути, лишает свободы он себя сам), – но не бить и даже не обращаться к нему на ты; как о женском достоинстве проститутки можно сожалеть, но не пользоваться тем, что она сама его в себе предала – не прибегать к ее услугам...

Короче говоря, человеческое достоинство включает в себя и личное – хотя бы как его святую возможность, которая и должна быть уважаема, или как право (4), которое остается при личности даже тогда, когда сама личность им не пользуется; но реализовавшееся личное достоинство заявляет о себе в человеке именно тем, что он им дорожит. Дорожит своей миссией неповторимой личности в универсуме, свободой оставаться собою.

Итак. Чувство собственного достоинства – это моральная добродетель, состоящая в том, что личное достоинство человека доросло в нем до самоосознания, а с тем и сознания права и обязанности его отстаивать. Когда человек чувствует, скажем, что закон может определять лишь правила его совместной с другими жизни, но не цели его жизни и не то, во что ему надлежит верить – это он чувствует собственное личное достоинство.

Что такое гражданское достоинство?

В древности звание («достоинство») гражданина данного государства означало его право на покровительство со стороны этого государства, его законов; так, гражданина нельзя было безнаказанно убить или ограбить, не гражданина – раба или иноземца – в принципе можно; раба защищал лишь его статус чьей-то собственности, иноземца – статус чьего-то гостя. Плюс еще, в отдельных случаях, минимум сострадательности.

С тех пор «гражданское достоинство» накрепко ассоциируется с готовностью человека отстаивать свои законные права, – и ассоциируется в общем правильно.

Духовный прогресс человечества внес в понимание гражданского достоинства те великие коррективы, что законные права стали пониматься как права естественные, то есть определяемые не государственной властью, а исключительно самой природой человека и составляющие основу его личного, неотъемлемого и абсолютного человеческого достоинства (5). То есть, все не противоречащее в законодательстве естественным правам, или «правам человека», как их еще называют, только и может быть признаваемо законным, тогда как иные законы в государстве, напротив, могут быть расценены как правонарушающие и в этом случае должны быть отвергнуты. Правосознание – это именно сознание естественных прав.

Так вот, гражданское достоинство человека – это его чувство собственного достоинства, отстаивающее себя в государстве и, если надо, от самого государства; это правосознание, как глубоко личное чувство своих и чужих объективных естественных прав, полный и точный кодекс которых диктует каждому не что иное, как его чувство собственного достоинства. Готовность же подчиняться любым, даже бесчеловечным, законам – это готовность подчиниться не справедливости, а власти как таковой, – и есть рабство. Гражданское достоинство – противоположность рабской психологии.

Если достоинство по определению абсолютно, то каким образом его можно «потерять», «уронить», «попрать» или «воспитать»?

Мы уже этого касались: ни отнять у человека достоинство, ни наделить его достоинством невозможно. Но, по недостатку чувства своего неотъемлемого личного достоинства, сам человек может оказаться не на его высоте: поступив против совести (которая есть главное содержание личности) или презрев стыд (который есть инстинкт сохранения личного, интимного), – предпочтя тому или другому какие-то выгоды. Таким лишь образом достоинство «теряют», «роняют». Но и это остается личным делом потерявшего и уронившего, – достойные люди этим в другом не воспользуются. Унижать того, кто уже сам себя унизил – будто совершать преступление чужими руками: то же преступление, только еще отвратительнее.

Да, – так что же значит «попрать» чье-то достоинство? Значит совершить то, с чем по справедливости смириться нельзя: совершить насилие, все равно над плотью или душою. По сути, достоинство человека не умалишь, даже убив самого человека. Но чувство достоинства оскорбить можно и словом, – и побуждая нас реагировать на оскорбления, это чувство совершенно право. Иногда борьба за личное достоинство составляет наш непреложный долг – например, ничто не может заставить нас предать другого; иногда отказ от такой борьбы – отказ от мести, прощение – самый достойный ответ на обиду. Но и в последнем случае право на защиту достоинства неотъемлемо. В общем, попрать достоинство нельзя, но и пытаться это сделать – преступление.

Ну, и – «воспитать». Понятно, это значит воспитать в человеке чувство его личного достоинства. Совесть, стыд должны быть у человека личными – не рабскими, не производными от страха или послушания – так что без воспитания такого чувства достойного воспитания не получится...

Какая связь между личным достоинством и личными достоинствами?

Достоинство, о котором мы говорим – и не только человеческое или личное, но и гражданское – всегда в числе единственном; ни к жалованным, ни к личным достоинствам оно отношения не имеет. Его не вручают за заслуги, оно в нас – исходно.

Достоинство в каждом уважаемо, достоинства же могут быть любимы, вызывать восхищение; уважение любви не требует. И все-таки есть одно, чем достоинства (множественное число) могут послужить достоинству (единственное): они укрепляют наше чувство достоинства человека вообще, делают наш гуманизм оптимистическим. Ведь можно осмыслить абсолют человеческого достоинства и так: это все лучшее, на что человек в принципе способен.

Что общего между чувством собственного достоинства и гордостью?

Ничего. Точнее, чувство собственного достоинства ей в принципе противоположно. Оно должно быть, и точка; ведь это твой долг перед собою, а долг – не заслуга. Вообще говоря, гордиться можно (и то не нужно) лишь тем, что тебя от других выгодно отличает – достоинство же неотъемлемо в каждом. Но даже, если большинство на твоих глазах свое достоинство предаст, а тебе ценой страшных усилий удастся его сберечь, и это тебя будто и выделит – достойному человеку ни малейшего удовольствия этот факт не доставит и гордыне никак не послужит.

Впрочем, те, кто воображает, что достоинство относительно – измеряется положением – безусловно воспримут в каждом, кого сочтут ниже себя, любые проявления собственного достоинства настоящей гордыней... Но это, как говорится, уже их проблема.

Что общего между личным достоинством и честью?

Понятие чести соединяет будто бы несоединимое: статус, нечто в принципе относительное, и достоинство, в принципе абсолютное. Честь – это социальный статус (место на иерархической ступени или в общественном мнении), соответствовать которому душой и телом полагают вопросом личного достоинства.

Категория, как видим, в моральном плане весьма сомнительная. Даже если «положение обязывает» (то есть честь обязывает) к чему-то доброму – это, тем самым, достойно, – но лучше, чтобы к доброму нас обязывало само достоинство независимо от положений. Ведь есть такие положения, что ни к чему доброму и не обязывают...

Честь, подумалось – это и, наоборот, личное достоинство, блюсти которое заставляет статус. Вот – дуэль: здесь, чтобы не упасть в глазах общества, вроде бы защищают свое личное достоинство. Порочность такой позиции наглядно демонстрирует сама дуэль. – Защищать достоинство следует ради него самого. Но достоинство истинно достойного человека, сверяющегося с собственной совестью, а не с чужими глазами, не каждый может оскорбить, даже и пытаясь это сделать; и месть ничего не меняет, и сама по себе недостойна; и жребий, которым является дуэль (в противном случае она является убийством) – вещь, возмущающая человека, как существо разумное, одной своей бессмысленностью...

В общем, честь и достоинство – если и не во всем различны, то по меньшей мере взаимозаменяемы. У одних может быть честь, у других – достоинство. Взять карьеризм, или честолюбие: это именно готовность платить за честь достоинством...

Что общего между достоинством и аристократизмом?

Действительно: аристократизм будто бы перекликается с чувством собственного достоинства в том, что сознает достоинство индивида прирожденным ему и потому неотъемлемым. Говорят еще, что освобождение дворян от телесных наказаний способствовало в них становлению чувства достоинства – то есть достоинству поспособствовала эта аристократическая привилегия; отчасти оно, наверное, и правда...

И однако уже с отправной точки, с идеи прирожденности, аристократизм и чувство собственного достоинства расходятся на сто восемьдесят. Чувство достоинства – чувство врожденной безмерной ценности каждого, аристократизм – вера в свою врожденную и отмеренную, хоть и высокую, цену. Но ценность цены не приемлет, даже самой высокой. Потом, честь, в отличие от достоинства в собственном смысле слова (а аристократизм – как прирожденный статус – это, ясно, о достоинстве как чести), – честь должна по справедливости опираться на какие-то заслуги; идея же наследуемой, независимой от всяких личных заслуг чести – чести родовой – идея из тех времен, когда личность ничего не значила, а значил род, – то есть это идея дикарская, первобытная, чистейший архаизм. Само возникающее представление о личном достоинстве означает естественную смерть представления о каком-то родовом достоинстве.

Что общего между достоинством и престижем?

Хотя престиж осмысляет себя именно как достоинство, это – антагонисты.

Престиж – это аура благополучия, то есть почести, воздаваемые благополучию. Вот почему богатому труднее протиснуться в царствие небесное, чем верблюду в игольное ушко: если он служит престижу, то уж не достоинству. Этим двум господам зараз, точно, служить невозможно. Ибо достоинство – это неотъемлемая честь быть просто человеком, явнее всего заявляющая о себе, может быть, именно в крайней степени неблагополучия.

Что такое рабская психология?

Это готовность ценой личного достоинства (человеческого, гражданского) получать какие-то преимущества. Хотя бы и «честь» (почести, высокое положение); «дворянин», «дворовый» – слова одного корня...

(Одно примечание. Нищий – даже и способный заработать иначе – все же не раб и даже вовсе не раб, – он поступается не достоинством, а лишь социальным статусом, который никакого отношения к человеческому достоинству не имеет. К тому же мзда за этот его отказ от конкуренции за место под солнцем добровольна – не преступна. Раб – скорее тот, кто ради престижного места станет делать что угодно.)

Но весь подлинный, социальный и планетный масштаб проблемы рабской психологии, ее кошмар, выявило новое время. Имя этому кошмару – тоталитаризм.

В двадцатом веке мы узнали вполне, что главная выгода, вернее всего достигаемая ценой достоинства – это особого рода безответственность, безответственность убежденная, – то есть ответственность исключительно перед властью с ее идеологией, освобождающая от личного разумения и с ним от совести. Совесть сменяется преданностью или/и идеологией, соответственно размышления и колебания – энтузиазмом или его загнившей разновидностью, непробиваемым формализмом. Если святыня личного достоинства предана, святым должно стать то, ради чего им жертвуют; потому раб и в своих святынях – раб, и это в рабской психологии самое на первый взгляд удивительное и самое отталкивающее. Имя любым его святыням и идеалам – как бы он их ни называл – власть (6). Воистину, всякая власть для него от Бога, кроме только слабой власти... Коммунизм, нацизм и православие в нем легко уживутся, потому что главное для него в этих идеологиях – готовность к тотальной власти, а отнюдь не то, как могли бы договориться по вопросам теории Маркс, Гитлер и Победоносцев...

Что такое национальное достоинство? Как связаны личное достоинство и национальное; гражданское и национальное?

Национальное достоинство – это неотъемлемо принадлежащее моему личному достоинству право на всю сумму национальных особенностей (если они есть, ибо и самой национальности может у человека не быть) и привычек, привязанностей и предпочтений (опять же, если они есть), которые я только сочту частью своего внутреннего мира.

Что до какого-то особого «национального» достоинства, которое бы что-то добавляло к моему личному или с чьей-то точки зрения что-то от него убавляло – оно, очевидно, есть пережиток родового строя, мертвец, делающий свою губительную работу среди живых, глупейшая и опаснейшая химера. Идея самостоятельного «национального» достоинства и идея личного достоинства – идеи взаимоисключающие. Что мы и видим: как низость, так – национальная идея...

Итак, национальное достоинство – это, попросту говоря, личное достоинство каждого, не позволяющее себя оскорблять, в частности, по национальному признаку. То есть возвысить по национальному признаку нельзя, оскорбить – еще как. Что Пушкин или Толстой были русскими, Макашова никак не украшает, но что Макашов негодяйствует именем русских – оскорбляет национальное достоинство русских в большей степени, по существу, чем достоинство тех, кого он силится оскорбить. Последних, разумеется, тоже...

(Еще об этом. – Оскорбляют ведь не национальность, а людей. «Почему, – спрашивает известный губернатор, – я имею право ругать хоть Ельцина, а евреев не могу?» Поверив, что губернатор не лицемерит, а вправду не соображает, ему можно было бы попытаться объяснить: потому, что поносишь не конкретных евреев, а евреев вообще. Критикуя лицо, ты исходишь из каких-то оснований – которые тот может оспорить, – возводя же хулу на национальность, ты обвиняешь бездоказательно каждого, в том числе тех, кто и не родился; это – фундаментальное непризнание их человеческого достоинства, и потому уже, между прочим, принципиальное благословение геноцида...)

Но, может быть, национальное достоинство имеет какое-то отношение к гражданскому? – В национальном (фашистском) государстве, какой-нибудь «Германии для немцев» или предполагаемой «России для русских», имело бы – если бы в таком обществе вообще можно было говорить о гражданстве, – но только не в обществе гражданском, правовом. Здесь всякий закон, касающийся не прав всех граждан, а прав отдельной национальности, тем самым должен быть признан правонарушающим. И для такого юридического умозаключения не нужно быть председателем комитета по законодательству – достаточно лишь среднего уровня интеллекта да чувства гражданского достоинства.

Почему гражданское достоинство ассоциируется с либерализмом?

Признав истину, что святость частной жизни и личное достоинство – одно и то же, мы уже постулировали этот самый либерализм.

Что же, выходит, консерваторы чувства собственного достоинства иметь не могут? – Действительно, законченный консерватор-авторитарист в абсолютное достоинство каждого не слишком-то верит, – напротив, он полагает, что достоинство и место в иерархии – одно и то же, так что с его точки зрения идея достоинства – идея именно авторитарная, антилиберальная... К счастью, уж совершенно законченных консерваторов не бывает (человек существо сложное) – случается же им, к примеру, посочувствовать и помочь тому, кого они вовсе не уважают, – так что для восприятия идеи абсолютного достоинства, а с тем и какой-то толики либерализма, не совсем потеряны и они.

Между прочим: какая связь между достоинством и правом собственности?

Если беда унесла ваше имущество, вашего достоинства это никак не заденет; если у вас его отнимут – вы подверглись насилию и, постольку, оскорблено ваше человеческое достоинство. Если же вас лишают самого права собственности – давая пользоваться ею, сколько сочтут нужным, «из рук» – значит за вами собственного личного достоинства не признают в принципе, – если не в моральном, то в точном юридическом смысле превращают в раба. Так, коммунистическое государство – государство-рабовладелец. Хорошо кормит рабовладелец или плохо; большую ли предоставляет вместо жилища жилплощадь; что оставляет рабу в личную собственность (только лишь зубную щетку или даже позволит заиметь легковой автомобиль); свиреп его суд или самый гуманный в мире; лечит ли он всех заболевших одинаково или больше тратится на тех, кому надеется вернуть трудоспособность, и вообще дает ли он рабам всего поровну или имеет любимчиков – все это вопросы, конечно, жизненно важные, но, в смысле достоинства, рабские.

Нечего и говорить, что «частная собственность» – то есть право собственности – необходимое условие плюрализма, свободы не только иметь мнения, но и их высказывать: без издательств в частных и соответственно независимых, разных руках государство-рабовладелец может смело обещать любую свободу – ее все равно не будет.

Вообще, что такое собственность? Это право человека распоряжаться чем-то по собственному усмотрению, – точное определение свободы! Так что и любое право (свобода) – своего рода «право собственности»: на имущество, добытое не разбоем, на свои особые взгляды, на свое непохожее поведение... Но даже в самом узком смысле этих слов, право собственности – это гарантированная законом частная жизнь, гарантированная каждому минимальная сфера его личного. Кто лишит вас такого права, приобретет в собственность вас, – об этом мы уже говорили. – Итак. Имущество достоинства еще не составляет. Но само наше собственное достоинство – наша священная и неприкосновенная собственность!

Предполагает ли гражданское достоинство необходимость всей суммы политических прав? Или достаточно гражданских?

Наполеон полагал, что «свобода – это хороший гражданский кодекс». Наполеон, конечно, сторона заинтересованная. Но и Пушкин в письмах к жене, которые вскрывал Бенкендорф, учил последнего, что «без политической свободы жить очень можно; без семейственной неприкосновенности невозможно: каторга не в пример лучше»; а в стихах «Из Пиндемонти», также выразив полное небрежение политическими правами, чуть не противопоставил им идею личного достоинства: «для власти, для ливреи / не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи»...

В принципе Пушкин, наверное, прав – я так и на выборы не ходил бы, если бы среди кандидатов иные не вызывали ужас и омерзение; но ведь всегда такие находятся... А придя к власти, именно достоинство в людях они и обещают искоренить... То есть, жизнь показывает, что без политических прав гражданские никак не гарантированы.

Почему демократия немыслима без развитого чувства собственного достоинства граждан?

Главное ведь не демократия, а само достоинство. А оно-то и нуждается в демократии, – в правовом государстве. Так что для торжества демократии потребно развитое чувство собственного гражданского достоинства в людях, ибо без него она сама не нужна...

Практически вопрос, конечно, стоит несколько иначе: устоит ли демократия, насущно необходимая духовно зрелой части общества, в условиях, когда духовно инфантильная его часть составляет большинство? И имеем ли мы право за нее бороться, когда тем большинством открытость власти для критики воспринимается как безвластие и беспорядок, выборы – как заискивание (сила, которую оно только и может уважать, заискивать не стала бы), отсутствие общеобязательной идеологии – как «бездуховность», – и все это провоцирует рост преступности, наркомании, числа самоубийств?.. Вопрос моральный, то есть однозначно неразрешимый, да и не совсем к месту. Скажу только, что, коль скоро достоинство в человеке проснулось, не бороться за него он просто не может.

(Но что бы могла значить такая ситуация: демократии человек вроде хочет, а о собственном достоинстве представления не имеет? Лишь то, что другого порядка, кроме палочного, он также как и честные ретрограды себе не представляет, а демократия для него – мутная вода, в которой он научился ловить какую-то рыбку. Если правовой порядок когда- нибудь осуществится на нашей шестой части земли, таких экземпляров не останется.)

Как соотносятся идея человеческого достоинства и гуманизм?

Утверждение достоинства человеческой природы и всех вытекающих из этого достоинства приоритетов и прав – это и есть самое общее определение гуманизма. Так что буквально обо всем, чего только может пожелать гуманизм, можно смело сказать: того требует само человеческое достоинство!

Скажем, из идеи неотчуждаемой и неподконтрольной сферы личного достоинства прямо следует терпимость (другое именование гуманизма), то есть готовность признавать правомерность любых взглядов на мир и любых образов поведения, кроме недобровольных и агрессивных; само человеческое достоинство воспрещает индивиду предавать в себе разум, предпочитает верить истине, то есть логике и фактам, но не любой идеологии; само оно находит необходимым тратиться на науку и образование; само по себе предполагает, что хорошей медицины достоин каждый, а не избранные... Но что идея достоинства утверждает особо – и что здесь весьма уместно подчеркнуть – это что даже счастье человека не может быть достигаемо ценой человеческой природы! Переделать самого человека согласно с определенным пониманием его счастья – вот формула тоталитаризма, страшнейшей тирании, одно из имен которой – коммунизм. Чем исступленнее повальное счастье, даваемое тоталитарным социумом индивидам, тем большее, со стороны, оно вызывает отвращение – смешанную с ужасом брезгливость. Отказ от личного достоинства – отказ от своей природы, добровольное уродство.

Как гражданское достоинство служит родине?

Очевидно, и гражданское достоинство и тем паче простое человеческое достоинство – категории сугубо космополитические. Всякое коллективное достоинство находится в обратной зависимости от чувства достоинства собственного. Не случайно же наши политики поделились на патриотов и демократов, – да что наши, американские ведь тоже делятся примерно так. – Но, говорит Солженицын, горе стране, где человек либо демократ, либо патриот! В общем виде, я с его афоризмом согласен (только в общем, потому что растолкую его наверняка не так, как понравилось бы самому Солженицыну). А именно, если бы мы видели величие страны не в том, в чем его видят записные патриоты, то есть не в силе, способной внушать другим страх – но видели бы это величие в ее достоинстве – то и нашли бы, что космополитизм как опора на общечеловеческие ценности есть наилучший для любой страны род патриотизма.

Патриотизм – в «демократическом» смысле – это нормально развитое чувство ответственности, указывающее человеку, что именно родные ему края и те люди, среди которых он живет и с которыми волей и неволей связан душою и телом, и требуют его внимания прежде всего остального. Прежде, но не вместо и даже не преимущественно. Мы отвечаем за родину, потому что в сфере ответственности перед человеком вообще, то есть перед всем человечеством, именно родина – тот участок, за который естественней всего отвечать именно нам. Такая ответственность сегодня, например, вряд ли состоит для нас в том, чтобы вставлять американцам палки в колеса, только чтобы капризно доказывать им свою значимость; и не в том, чтобы гордо отказываться от гуманитарной помощи (одни из нас, обеспеченные, отказываются от помощи другим из нас же, нищим: вот уж пародия на достоинство!)... Итак, патриотизм – как чувство личной ответственности в первую очередь за то, к чему имеешь ближайшее отношение – прямое продолжение чувства личного достоинства.

Примечания

(1) «Уважение к достоинству безразмерно». – Абелев Г.И. Достоинство в жизни и в науке. Частично опубликовано в газете «Поиск» 16.01.1990. См. также на сайте "Гарри Абелев. Очерки научной жизни". – В противоположность этому – напр., определение достоинства у Даля: «отличное качество или превосходство; сан, звание, чин, значенье и пр.» К месту сноски в тексте

(2) «...Я уверен и в том, что я далеко не единственный, кто в какой-то момент своей жизни вдруг отчетливо осознал, что и я со своей стороны целиком и полностью не вмещаюсь в окружающий меня мир. Я чувствую, что во мне есть некоторый «остаток», который принадлежит мне и только мне. Для мира он, возможно, ничего не значит, но для меня он почему-то имеет абсолютную ценность, обладает качеством несомненной реальности и ассоциируется мною именно с моим Я.» – Кувакин В.А. Твой рай и ад. М.-СПб., 1998. Стр. 60. К месту сноски в тексте

(3) «...Мы остро и явственно чувствуем, что у каждого человека есть суверенная область, включающая круг вопросов, подвластных только ему одному и составляющая предмет его неотъемлемого права. Это – область его достоинства. В нее, по-видимому, входит все то, что нужно человеку для выработки его собственного мнения, отношения и решений. Некими постоянными в области достоинства являются privacy, приватность, составляющая сугубо личную сферу жизни человека, а также его национальное и религиозное самоопределение. ... Область достоинства неприкосновенна, ее границы не должны нарушаться. Под вторжением в область достоинства мы понимаем любое действие, принуждающее человека к определенному мнению, отношению, решению или поступку, лишающее его свободы в одном из этих проявлений достоинства. Сюда с очевидностью входит и навязывание мнения, давление на позицию человека, ультимативность, а также вымогательство мнения, отношения или даже сочувствия. ... Область достоинства неподотчетна. Нет инстанции, кроме собственного разума и совести, перед которой человек должен давать отчет по вопросам или поступкам, входящим в область его достоинства. Требование отчета есть вторжение в эту суверенную область.» – Абелев Г.И. Достоинство... К месту сноски в тексте

(4) «Право на собственное достоинство – наиболее фундаментальное и неотторжимое от человека право. Даже в ситуациях, в которых могут распоряжаться жизнью человека, как например на войне, никто не вправе отнять у человека его достоинство, право оставаться самим собой.» – Абелев Г.И. Достоинство... – Мое мнение, впрочем, в том, что идея достоинства прямо отрицает войну. К месту сноски в тексте

(5) См., напр., Кувакин В.А. Твой рай и ад. Стр. 303 К месту сноски в тексте

(6) См. об этом – Кувакин В.А. Твой рай и ад. Стр. 81-88 К месту сноски в тексте

Близко к теме:

Самолюбие и достоинство  |  Честь и достоинство  |  Личность