Словарь. А

  Рейтинг@Mail.ru

Александр Круглов (Абелев). Афоризмы, мысли, эссе

СЛОВАРЬ

На главную страницу сайта  |  Приобрести Словарь  |  Гостевая книга

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  К  Л  М  Н  О  Па  Пр  Р  Са  Со  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я
ПРИЛОЖЕНИЯ: Что такое 1) гуманизм 2) разум 3) достоинство 4) призвание 5) природа человека  ИЗБРАННОЕ  СЛОВНИК

АБСОЛЮТ | АБСТРАКЦИЯ | АБСУРД | АВАНГАРД | АВАНС | АВАНТЮРИЗМ | АВТАРКИЯ | АВТОРИТАРИЗМ | АВТОРИТЕТ | АВТОРСТВО | АГРЕССИВНОСТЬ | АЗАРТ | АКСИОМА | «АЛАРМИЗМ» | АЛЛЕГОРИЯ | АЛЧНОСТЬ | АЛЬТЕРНАТИВА | АЛЬТРУИЗМ | АНАЛИЗ | АНАЛОГИЯ | АНАРХИЗМ | АНГАЖИРОВАННОСТЬ | АНТИЧНОСТЬ | АНТИНОМИЯ | АНТИСЕМИТИЗМ | АПАТИЯ | АПОРИЯ | АППЕРЦЕПЦИЯ | АРИСТОКРАТИЗМ | АРТЕФАКТ | АСКЕТИЗМ | АТЕИЗМ | АФОРИЗМ

АБСОЛЮТ

– некое безусловное и безотносительное, которое невозможно помыслить иначе, как единым, всеобщим, бесконечным и трансцендентным этому конечному миру: «Единое» или «Бог». Представление о пределе (совершенства, полноты бытия...), как о таком безусловном и безотносительном.

Всякий идеал, как предел, к которому можно приближаться бесконечно, для нас уже «запределен», трансцендентен. Это – общее, любое определение которого может быть только частным, – во всех своих частях и данное уму и полностью неуловимое для него.
Абсолют, можно еще сказать – как «полнота бытия» –

– идеал всего реального – высшая реальность, –

вряд ли здесь стоит разбираться в этом детальнее.
Обиходное значение слова пародирует, как это часто бывает, его основные значения; здесь «абсолют» – абсурд, в который «возводят», –

– то же, что крайность или неправомерное обобщение: возведение какой-нибудь реальной закономерности в непостижимый уму (бессмысленный) закон; интерполяция некоего правила за пределы его применимости.

АБСТРАКЦИЯ

в собственном смысле слова (точнее, смыслах) –

– существенное в предмете, в данном отношении; взятое в конкретной связи; «распредмеченная конкретность»;
– закономерно мыслимое, не требующее сверки с опытом,

а в широко распространенном условном смысле –

– несущественное во всех отношениях; обратное конкретному – наглядному, определенному, живому; беспредметное, – мыслимое, но не имеющее отношения к опыту.

Абстракциями во всех приведенных смыслах являются и –

– формализация, однозначно установленное, и идеализация, «чистый случай».

И еще один, частный, смысл – возникший не без влияния расхожего –

– пренебрежительное «идея», «идеология». «Мысль-идол». Чисто головная конструкция, одна из многих возможных, претендующая на религиозное (квази-религиозное) значение

(самый внушительный пример – марксизм).

• Точки, прямые, плоскости: классические абстракции (точнее, идеализации).
Говорят, «в реальности мы их не находим». Но куда полней «реалистов» видит эту реальность, как раз, теоретик. Он сразу усматривает то, в чем «реалистам» приходится убеждаться каждый раз заново и каждый раз для них неожиданно.

• «Отвлеченности и жизнь». – Геометр отвлекается от вида межей и вешек, землемер, сколько может, отвлекается от самой геометрии, и так понимают жизнь – каждый по-своему.

• «Жизнь богаче ваших абстракций»: «меня интересует в ней другое, что мне слишком трудно определить». Или же: «моя задача лишь приспособиться к миру, и осмысление, которое наверняка будет заводить меня с миром в конфликты, может мне только помешать».

• «Существенное вообще», если только его можно представить, было бы не абстракцией, а, кажется, абсолютной истиной. Существенное для предмета вообще, вне любого контекста – было бы «конкретным», или «жизнью», или «вещью-в-себе». Существенное для контекста вообще, вне предметов – принципом нашего восприятия, или логикой.

• Конкретное – это вещь сама по себе («вещь-в-себе»?), абстрактное – это интересующий нас аспект вещи («вещь-для-нас»?).

• Предметы даны уму в ощущениях – то есть уже лишь частью, уже абстрактно. А дальше, на долю абстрагирования приходится доля конкретизации.

• «Истина конкретна»: это о том, что абстракция должна быть сутью переживаемого, а не его отрицанием. Не отвлеченность, а погружение. «Истинная абстракция конкретна».

• ...Так что реальней выглядят – не «абстрактное» мышление и не «конкретное», а ум и глупость: один во всем зрит ядро, другой – скорлупу. «Абстрактно», «конкретно» – только приемы...

• Готовые мнения – это «абстракции» в худшем смысле этого слова.

• В точном смысле, принижающие толкования «абстракций» имеют в виду не абстракции, а глупости: нечто туманное; пустое; формальное. – Неспособный к мышлению, составив себе понятие об «абстракциях», справедливо их презирает.

• Способность абстрагировать – это сам ум; способность мыслить абстрактно – не озираясь без нужды на наглядность – одно из его возможных свойств. Вполне разные вещи.

• ...Мыслить абстрактно, а понимать конкретно.

• Формализовать: придать общезначимость. Что осуществимо лишь в строго определенном аспекте, заведомо без учета всех остальных. Вот, скажем, закон; у Фемиды на глазах повязка...

• В человеческих отношениях нет «чистого случая», стало быть, к ним невозможен общий идеальный подход, – только формальный... Или же необщий – сугубо индивидуальный.

• Абстракции-идолы: «нация»; «престиж»... «Доброе и злое» – тоже, для многих, такие абстракции.
Абстракции, идолы – в смысле: мертвечина.
Для вас отечество, может быть, есть его памятники, его природа, его боли. Но для исповедующих его культ важен сам культ, – значит, единство и сила, – все живое лишь атрибутика.
Для вас деньги – вопрос голода или сытости, удобств или неудобств, в конце концов, развлечений или скуки. А для кого-то они – достоинство: престиж... Идея!..
Добро уж точно – в живом участии к конкретным людям? – Нет, что вы, – в исполнении долга. И человечность – одна из угоднейших этому идолу жертв.

АБСУРД

– бессмыслица не без значения; «энергия, высвобождающаяся в результате уничтожения смысла», –

явление всегда впечатляющее и притом сугубо вторичное, зависимое. Ломать, как известно – не строить. Но впечатление, скажем, от разрушенного дома сильнее, чем от построенного...

АВАНГАРД

– одно из имен искусства, не служащего чему-то, чем само не является, – сходству, идее и т.п.;
– «передовое», шокирующее непохожестью на все предыдущее.

• ...Вот ведь и в музыке звуки сами составляют свой предмет, не отнимешь этого права у цвета, линий, масс – но только декоративное-то искусство всегда такое право имело, не претендовало лишь на сверх-значимость. (А что есть «авангард» в самой музыке? – Может, неподчиненность мелодии, – не знаю.)

• Вообще, подлинное искусство не служит ничему, чем не является, и потому всякое такое – «авангард». Непонятно лишь, что же в нем – авангард...

• «Предметное» искусство будто бы ни к чему: разве что забава, которую доставляет имитация. «Беспредметное» – не слишком серьезно: забава, которую доставляют линии да пятна. – Было бы – искусство. Была бы душа в нем, а уж как она воплотится...

• Беспредметное искусство можно назвать декоративным искусством, не ставящим себе даже задачи чего-нибудь украсить. Также оно – искусство «сверх-легкое», – ничего не предлагающее к осмыслению и тем импонирующее разгадавшим этот секрет...

• Странный все-таки термин – «авангард». Искусство, суть которого будто бы в том, что оно впереди другого какого-то искусства. – Какая зависимость, какая – детскость! И какая эфемерность! Уж точно, черпающий свое искусство в себе, и вопроса-то не поймет – впереди он, сзади, сбоку?.. В чем соревноваться-то: в личном? В чувстве?..

• ...Нечто основанное на подспудной идее, что будущее не вырастает из настоящего, а уничтожает его. В итоге, уничтожать приходится все; в первую очередь смысл...

• ...Кстати. – Искусство, обыгрывающее бессмыслицу, теперь уже никогда не сойдет со сцены, хотя бы никого уж и не осталось «в зале», – слишком многим это дает легкую возможность проявляться.

• Уж очень «чистое» искусство оказывается запросто приложимым – к явной функции, – что, собственно, мы и видим в декоративном искусстве. Так и авангард – легко ангажируется.
(Ни коммунизм, ни фашизм авангарду отнюдь не противопоказаны. Подобно тому как иному забияке легче всего оказывается подчиниться самому строгому порядку, например армейскому, – так рабство, можно сказать – тайная мечта той свободы, которой бравирует авангард. Вот только сам он долго не пользуется их взаимностью, коммунизм и фашизм предпочитают рабов себе делать сами...)

• Искусство, не рождающее идей, может их пропагандировать. Презирало, презирало, глядишь – прислуживает...

АВАНС

– «цена первого шага, примерно полстоимости всего предполагаемого пути»;
– дар, который предстоит заслужить:

так, дар в значении «одаренность» есть еще только аванс. Талантом лучше называть дар уже сбывшийся, оправдавшийся. Не в смысле – оправдавшийся делами (это вопрос скорее обстоятельств), а в смысле более глубоком: из способностей рук, ушей, глаз ставший руками, ушами или глазами самой души. (Трудно выразиться яснее...)

АВАНТЮРИЗМ

– азартная игра с судьбой (или, лучше сказать, с судьбой на кону); игра с судьбой ради самой этой игры, – бескорыстная;
– безрассудная корыстность.

• Игра, в которой на карту ставится судьба, а успех вероятен не больше неуспеха – авантюризм. (Именно «на карту»: карточная игра – авантюризм в чистом виде.)

• Идеально разумное решение – всего лишь вывод из обстоятельств, послушное следование судьбе. Но обстоятельства, обычнее всего, явных выводов не подсказывают. Так что настоящее решение – всегда хоть немного авантюра. А не-авантюрист – тот, кто прибегает к авантюрам этого рода лишь по необходимости.

• Потребность Я постоянно чувствовать свою волю, ломать ход судьбы, крутить ею, над ней издеваться – авантюризм. – Любопытный порок! Это опьянение пустой случайностью, но принимаемой – за самое свободу.

• Если корысть признать закономерным и основным мотивом человеческого поведения, тогда верные способы достижения корыстного не будут осуждаемы, но «авантюризм» – как готовность рисковать – станет словом бранным.
...На мой-то вкус, если что и может украсить явную корысть, так это явный авантюризм.

АВТАРКИЯ

– плод умудрения: самоудовлетворенность как способность находить в себе самом все лучшее, что человек должен и что он желает иметь (по Канту – мораль и счастье).

• ...Быть довольным собой без самодовольства, уверенным в себе без самоуверенности, иметь собственные мнения обо всем, что тебя касается, не воображая, что знаешь все лучше всех: вот – «автаркия».

• Самодовольство: человек смотрит на себя со стороны, и собою почему-то доволен. Так дети – говорят о себе в третьем лице, но пристрастие к этому лицу очевидно... «Автаркия» же – это, напротив, взгляд изнутри, и жизнь – от первого лица. Самоудовлетворенность, не исключающая серьезных к себе претензий.

• Самодовольный любуется собой, даже когда сознается в недостатках. А «автаркия» исключает самолюбование, это производное чужого взгляда, даже когда смотришься выгодно – ибо чужой взгляд для нее не имеет значения.

• Между самодовольством тупого и самоудовлетворенностью мудрого лежит неуспокоенность – широкая область от почти-что-глупости до почти-что-ума.

• Счастлив и хорош тот, кто живет по собственным меркам. Но их еще надо в себе обнаружить.
«Все можно», но только мудрецу – достигшему «автаркии»: то есть можно не все, чего пожелаешь, а все, о чем не пожалеешь. А вот это – сразу не открывается, к тому же у каждого оно свое.

• Случайно или закономерно – но нет людей более далеких от «автаркии», чем те религиозные люди, с которыми я знаком. – Не есть ли вообще религия – грандиозная попытка человека «найти себя вовне»?..

АВТОРИТАРИЗМ

– в морали: отождествление добра с послушанием;
– в политике: отождествление социального порядка с иерархическим.

• «Нельзя не потому, что плохо, а потому, что не позволено», «должно не потому, что хорошо, а потому, что долг»... Ведь тоже – «категорический императив»...

• Обычная забота человека авторитарного склада – строить, крепить и насаждать общественную мораль, – потому что каждому ясно, что без нее обществу нельзя, а в самом себе мораль, как потребность личную, авторитарист чувствует слабо и тем паче не предполагает таковой в других.
Потому-то, когда наш моралист оказывается наверху иерархий, – там, где обязывают моралью, – он никогда не обязывает ею себя. Если мораль состоит в послушании, то на высотах, где некому больше повиноваться, нет и морали. – Меня всегда потрясало, что это чувствуют и признают не только там, «наверху», но и «внизу»; что рабы – тоже авторитаристы...

• Совесть обращена вовнутрь. Не случайно к слову «моралист» (учитель моральности) первая ассоциация – «лицемер».

• Авторитарная мораль – выводимая из власти – мораль поистине релятивистская, относительная. То есть именно такая, какой она всегда и искренне представляет себе мораль автономную, – ибо личная совесть, в которую авторитаризм не верит, есть для нее только произвол.

• Совесть авторитариста – страх, способность бояться наказания даже тогда, когда фактически его можно и избежать; страх, распространенный и на ненаблюдаемое. Посему и лицемерие для него – как проявление страха – скорее из числа хороших моральных задатков.

• Полюс авторитарной морали – личная совесть. Полюс авторитарного режима – свобода совести.
(«Свобода совести»? Да разве совесть не единственное в нас, что в принципе невозможно обязать или принудить, даже уговорить, что свободно даже от нашей собственной воли? Свобода совести – это только значит: вам не мешают иметь совесть.
Но если взглянуть на дело глазами тех, для кого совесть – это только страх, «свобода совести» – воплощенная бессмыслица!)

• Религиозная мораль – авторитарная мораль. Но может быть и спасением от нее: уловкой, когда, не смея противопоставить авторитарному общественному – свое личное, защищаются от него божественным.

• Всякая коллективистская мораль – авторитарная мораль. Ибо коллектив – это иерархия.

• Добро – это то, что добро кому-то: так посмотрев, между автономной и гетерономной моралью грани не разглядеть... Единственная воистину гетерономная мораль – авторитарная, заявляющая: добро – это то, что прикажут (все равно власть или заповеди...).

• Если правовое общество пытается политику сделать моральной, то для авторитарного сама мораль – только политика.

• Авторитаризм искренне верит, что имеет перед правовым обществом не какие-нибудь, а именно моральные преимущества, – потому что претендует на управление моралью, неуправляемой же морали для него не существует. Да и бесспорные успехи в борьбе со всякой «безнравственностью» – порнографией, наркоманией и т.п. – свидетельствуют в его пользу...

• Авторитарный режим – мягкий синоним тоталитаризма, он имеет тоталитаризм в своем пределе.

АВТОРИТЕТ

– «деонтический» (авторитет в собственном смысле слова): нечто, поставленное выше нашего личного разумения, чье-то право (или право чего-то) на наш разум, – то же, что культ; гипнотическое влияние; положение, дающее привилегию на защищенность от критического осмысления;
– «эпистемический»: чья-то компетенция, признаваемая большей, чем наша собственная.

• Авторитет – еще то, что выражается режущим слух словосочетанием «моральный престиж».

• Попечители нравственности особенно щепетильны в отношении авторитетов: если навязываемая воля не прививается, значит появится своя, – родится «своеволие».

• Для претендующих на авторитетность, лучшее качество в их подопечных – манипулируемость.

• ...Ну, не спорю: детям разумнее всего слушаться, а юношам лучше всего иметь авторитеты. И те юноши, что не взрослеют, а только стареют, пусть с ними не расстаются никогда.

• Насильно авторитетен не будешь. Правда, сама сила для многих – авторитетна.

• Юность не только что признает – она дышит авторитетами. Но она ревностна к ним, и ради своих авторитетов не терпит никаких других. Со всеми авторитетами примиряется юность увядшая, – взрослость без зрелости. Не признает же авторитетов, скорее, зрелость, – она умеет уважать иначе.

• Сколько я мог наблюдать, молодым весьма свойственно почтение к старшим, и именно не сознательное и не формальное только, не воздавание дани, а – чувство авторитета. Если и возникают сбросы, то как раз потому, что авторитет жив и чересчур давит, – либо уж, если старший явно недостоин своих преимуществ да еще предъявляет на них чрезмерные претензии. В последнем случае, скорее, это защита авторитета, самой потребности в нем... Авторитет – гипноз. Гипнотизирует, завораживает во взрослом человеке уже одна, хоть какая-то, определенность на всех тех местах, где у молодого только вопросы, – завораживает сложившееся отношение к вещам, сам дух его...

• Лабиринт с одними тупиками. Юный полагает, что зрелый знает входы и выходы. Но тот только успел потыкаться в тупики носом.
Приятно пользоваться авторитетом, но и совестно...

• Мнение специалиста «авторитетно» – то есть, естественно ставится выше собственного мнения; но лучше сказать, оно «приоритетно». «Своя голова» противостоит не чужой голове, а чужой воле.

• Для вступающих в жизнь, мнение пожившего – это и мнение «специалиста». Но если этот поживший таким специалистом не стал, он непременно захочет, чтобы его мнение было мнением оракула.

• Давайте помнить: умнейший человек осознал лишь то, в конце концов, что ничего не знает. Что «ученым» будет вернее всего «незнание».
...Потому, может быть, чем большего заслуживает человек уважения, тем меньше он чувствует на него права.

АВТОРСТВО

– факт первооткрытия, первопроходства;
– признанное публикой право говорить от своего имени.

• «В наше время легче сказать все заново, чем увязать уже наговоренное» – мой перевод из Вовенарга.
Вопрос об авторстве и вправду принципиально относителен, коль скоро все мы, люди, одного корня, и претендуем в своих творениях и изысканиях – на общезначимое.

• Настоящий автор – человек, в себе самом обнаруживающий то, что все давно знают друг от друга. И потому, на счастье, знающий это не так твердо.

• Авторство обычнее всего признается за соответствующим авторитетом (так, в конторах, под вашим трудом должен подписаться ответственный начальник) – здесь наше бюрократизированное творчество только усилило имеющиеся в умах тенденции. Отчасти даже и справедливые...

• «Автор – не тот, кто первый, а тот, кто значительнее...» – Ну, допустим. Если не путать значение и чин, можно сказать и так. Ибо первыми не считали себя и древние греки.
«Автор – не тот, кто первый, а тот, кто оказал больше влияния...» – Уже неверно. Точка зрения наивно-социализированная. Как отличить широкое влияние от глубокого, и какое ценнее?.. И потом, как только ни делается это самое «влияние»!..

• Вес произведений берется брутто: вместе с их автором, то есть его биографией, имиджем... Я же за то, чтобы их оценивали исключительно нетто. Давайте судить по плодам, – тем более, что судить иначе – значит ведь только, в сущности, судить по слухам.

• «А кто автор?» – «Имярек.» – «А кто он такой?» – «Автор...»

• Иной даже дело свое делает – будто бы только свой образ.

• Прижизненная известность больше относится к персоне, посмертная – к ее деятельности. Потому смерть кому-то дарит славу, у кого-то ее отбирает. Исключение составляет случай, когда «персона» и есть главное свое произведение, – легенда.

АГРЕССИВНОСТЬ

– бескорыстная злоба;
– страсть к преобладанию.

• Агрессия – первый удар, признак агрессивности – способность ударить первым.

• Если война и есть следствие человеческой агрессивности, то агрессивности не индивидуальной, а стадной, – очень разные вещи. (Взять, для примера, ту страшную агрессивность, которую проявили такие культурные немцы...)

• Коллективизм отводит агрессивность индивидов вовне, за пределы коллектива. Это называется патриотизмом, идейностью, верой, нравственностью... Правда и то, что сам же коллективизм стимулирует агрессивность в тех, в ком ее мало, а кроме того – нуждается во внутреннем враге, единицах-отщепенцах, на которых мог бы изливать агрессивность в мирное время.

• Индивидуальная агрессивность – это так, зуд. Коллективная – уже хоругвь.

• Святыни агрессивны...

• Страсть к преобладанию – не то, что злоба; это своего рода любовь. – «Мы вас завоевали, мы вам сколько добра сделали!» (садист Передонов, известный литературный персонаж)...

АЗАРТ

– увлечение увлечением, или, лучше сказать, опьянение увлечением; что называется, «спортивный интерес» или охота, – сама по себе страсть достижения, для которой цель не больше, чем повод;
– увлечение игрой со случаем (собственно азарт, l'hasard).

• Игрок – кто больше хочет выиграть, чем боится проиграть.

• В научном интересе, ясно, больше от спортивного, чем от практического. Скорее азарт, чем расчет.

• Азарт – l'hasard – осязание тайны случая, пустой свободы, когда от нее так много зависит, – наркотик для бесконечно-свободного, всегда в своей последней глубине неопределенного, тайного для нас самих Я. Вот что такое карты, рулетка. «Азартные игры»: деньги важны здесь скорее постольку, поскольку их можно потерять.
И хотя естественно ожидать, что, чем наполненней человек, тем меньше он будет нуждаться в любого вида наркотиках; что авантюризм, азартность, как алкоголизм, означает дефицит ценностей, – в такую наркотическую зависимость попадают, как хорошо известно, люди даже и гениальные.

АКСИОМА

– элементарное положение, исходный пункт дедукции.

«Элементарное»: невыводимое, к чему все сводится.
А поскольку любые доказательства или развернутые определения, исходящие из того самого, что имеют в виду обосновать или растолковать, нас не убеждают – все наши рассуждения по необходимости должны иметь такие невыводимые, недоказуемые в данном круге представлений и даже не вполне определяемые в нем отправные точки. – Аксиома –

– загадочная данность, критерий истинности всякого рассудочного знания;

в обыденности же, это –

– «не требующее доказательств» – чего нельзя представить иначе; «само собой ясное» – что проще всего представить.

• (Элементарное можно только называть, – сознаюсь, не вижу здесь разницы между аксиомой, постулатом, определением.)

• Если попробовать изложить смысл элементарного, изложишь – науку.

• «Не требующее доказательств», «само собой ясное»: не стоящее размышлений, не представляющее тайны. Пустяки. Будто, сведя все к элементарному и наглядному, разъяснили истину до последних ее мелочей.
...А опыт вдруг явил, что аксиомы и вправду недоказуемы, потому что не единственные из возможных, и даже глазам верить нельзя; и были то не пустяки, и не бесспорное нечто, а глубочайшие истины, за которыми истины еще более удивительные...

• Что добро предпочтительней зла – тоже «истина, не требующая доказательств». По определению: добро – то, что предпочтительно. И здесь, аксиома – определение.

• Аксиомы – не дело доказательства, значит – дело выбора?.. К которому, правда, мы как-то предопределены природой: не можем же мы вообразить несколько прямых, соединяющих только две точки! Так созданы! – А склонность именно к этому выбору – назвали «очевидностью».

• Аксиома – положение, которое может быть обосновано лишь тем, что обосновывает оно само.

• Аксиомы, принципиально индуктивные суждения. – Так вот как они выглядят: просто. «Гениальное просто.» «Гениальное индуктивно.»

• Аксиомы Евклида взяты не из опыта – опыт, как нам в нашем веке суждено было удостовериться, лишает их статуса чего-то безусловного, – а из ощущения. И рассудок не образовывал их – брал такими, как они ему являлись. Ни опыт, ни разум не повинны в их неправде (неполной правде).

• «Нет ничего в разуме, чего не содержалось бы в ощущении»? – И это, как оказалось, ошибка. Евклидова геометрия действительно вся содержится в ощущении, – а неевклидова? (Неевклидова – разве что «в шестом чувстве»...)

• Аксиомы – те самые «врожденные идеи»: никакой tabula rasa. И даже более, чем просто врожденные; врожденное может быть кому-то еще не врождено; они не рождаются в нас и не врождены нам – мы сами в них рождаемся. Но удивительно, что как-то постижимо уму и находящееся за пределами этих идей.

• Выход за пределы очевидности – это прорыв – к «вещи-в-себе»? К «абсолютной истине»?..

• Бог сотворил нас в идеях пространства, времени, причинности, закона тождества. Но не слишком надежно замаскировал от нас другие свои возможности. И вот, «часть» принялась «познавать целое»...

• В начале мира – «аксиома». Вечная истина – полная недоказуемость, равная полной неопровержимости, – вечная тайна.

«АЛАРМИЗМ»

– видимо, вид демагогии, прием овладения массовым сознанием: нагнетание страха перед какими-то грядущими катастрофами, ведомыми запугивающему и якобы вытекающими из беспечности, неведения или ложного, по мнению запугивающего, образа жизни этих масс. –

Однако не только лжепророки, но и пророки истинные – «алармисты».
А ныне и каждый зрячий и не совсем эгоистичный человек не может не испытывать тревоги за человеческое будущее, каждый – «алармист». Так что остается пожалеть, что новое словечко «алармизм» подарено нынешнему обывателю для защиты его узкого и сиюминутного сознания.

«Алармизм» – кличка, которой бездумное потребительство защищается от попыток побудить людей взглянуть на вещи в масштабе интересов не только сегодняшнего, но и завтрашнего дня, не только собственных, но и потомства…

АЛЛЕГОРИЯ

– образ-знак, образ-символ, – конкретный образ, обозначающий (не расшифровывающий, а шифрующий) отвлеченную идею. То есть –
а) обратное метафоре или ее слабейший вариант: когда метафорическая модель (этот конкретный образ) не разъясняет источник метафоры (идею), а сама нуждается в разъяснении или разгадывании;
б) обратное художественному образу или его слабейший вариант: когда образ не возвышает конкретное до идеи, а низводит его до простого знака, обозначения.

• ...Так, если понятное поведение персонажа объясняет что-то в другом, непонятном – это метафора; если помогает ощутить что-то общее – образ. А если, напротив, нелепое поведение персонажа объясняется тем, что он символизирует какую-то понятную идею – мы имеем дело с аллегорией.

АЛЧНОСТЬ

(от «алкать», испытывать жажду; откуда, видимо, и жадность, «жажд-ность»)

– то же, что жадность, – жажда приобретать, потреблять.

• В отличие от скупости, только обороняющей нажитое, жадность агрессивна. Может быть жадность без скупости, и в особенности скупость без жадности. Кто действительно жаден, тот на себя не скуп. Кто скуп, тот скуп и на себя: вот и не жаден...

• Не потратив, не получишь: жадность со скупостью в отношениях всегда напряженных.

• Наши крошечные амбиции заслоняют нам наши огромные владения. Рудаки: «...ничего не жди от мира, и мир предстанет тебе безмерно щедрым...»

• Мы обижаемся на великий божий мир, если он не оправдывает наших жалких ожиданий.

• ...И о чем говорят наши большие потребности? О емкости резервуаров? Или об их пустоте?..

• Душа устроена не так, как мошна – лишения и обогащают. Но у душ алчных и слабых отбирают и то, что есть.

АЛЬТЕРНАТИВА

– выбор из двух, «квант свободы»;
– другой путь к той же цели.

• «Безальтернативные выборы»? Так можно было бы определить судьбу.

АЛЬТРУИЗМ

(будто бы другой полюс явления, первый полюс которого – эгоизм)

– предпочтение интересов другого собственным интересам, в ущерб справедливости; несправедливость по отношению к себе,

а в представлении эгоистов, так даже –

– добровольная справедливость. (Справедливость в глазах тех, кому она чужда...)

Но что важно заметить. Справедливость справедлива всегда лишь в каком-то заранее известном отношении, всегда в чем-то остается формальной, предписанной на все случаи жизни – так что живое чувство в каждом отдельном случае оказывается вправе потребовать от нас и большего, а, заступив на эту стезю, не избежать и кажущегося со стороны жертвенностью – не избежать альтруизма. – Итак, альтруизм в лучшем смысле этого слова –

– способность к неформальному добру, опрокидывающему по-своему верные расчеты того или иного принятого кодекса справедливости; то же, что человечность или доброта.

Такой альтруизм, ясно, опирается на наше глубоко личное – уже потому, что вынужден взламывать общие установки. Но хотят называть этим словом и кое-что едва не противоположное, именно –

– коллективизм, подчиненность личного общему, –

судить ли по корням этого явления или по плодам его, определение никак не проходит. Коллективизм – не альтруизм, а эгоизм: эгоизм коллективный. Не случайно сторонниками такого отождествления являются в основном те, кто тяготеет ко всякого рода утилитаризму.

• Самое несправедливое – ждать от кого-то альтруизма.

• Не будем называть свою справедливость – альтруизмом: если нам свойственна такая ошибка, видимо, и до справедливости-то нам как до неба. Не будем называть чужую справедливость – альтруизмом: тем более, что справедливость едва ли его не выше!

• Помочь тому, к кому не имеешь отношения, но кто находится в крайности – не альтруистично, а справедливо, потому что в крайности может оказаться всякий. Как, скажем, не являются актами альтруизма отчисления в пенсионный фонд.

• Ужасно, когда не помогают в крайности, и удивительно, если не хотят помочь в пустяке. А в пространстве между тем и другим действует общее правило: справедливо, чтобы своими делами каждый занимался сам.

• Альтруист, по отношению к вам, ставит вас в положение эгоиста.– Какая вам в этом радость? И какая ему?

• В курсе на справедливость стоит, конечно, забирать на сколько-то румбов в сторону альтруизма – ведь Я, которое чувствуешь сильнее, влияет на компас...

• О подлинном альтруизме. – Вот, «понять – значит простить»: когда мы, хотя бы из чувства справедливости, по-настоящему входим в чужое положение – мы уже перестаем быть собственно справедливыми, покидаем почву естественного и вполне оправданного формализма и становимся человечными, – становимся, если хотите, альтруистами.

• Подлинный альтруизм в отношении к справедливости – точно по Христу: является «не нарушить, но исполнить».

• Альтруизм: жертвенность, но только как долг высшей справедливости. – «Может, это и жертва, но оставим это – так вышло, что для меня это самый непреложный долг».

АНАЛИЗ

– выявление элементов, из которых нечто состоит (например, «химический анализ»);
– расчленение на составляющие, классификация, выявление структуры; в конце концов, расчленение на причины и следствия, выявление связей.

В плане, что ли, более общем –

– познание, не стремящееся известное обогатить чем-то еще неизвестным, но –
а) только раскрыть все из него следующее: то же, что дедукция;
б) только раскрыть, из чего оно следует, обнаружить его «аксиоматику»: непосредственное усмотрение, то есть индукция. В этом смысле – то самое, что и синтез...

А в плане предельно общем, анализ –

– всякий процесс осмысления.

• ...Как будто все дело в том, что анализ «расчленяет»! – По меньшей мере, он – «структурирует». Скорее, значит, «складывает».

• «Аналитический ум» – это значит: «думающий ум». А какой может быть еще?.. «Принимающий к сведению»?.. «Грезящий»?..
Анализ – это продумывание, в отличие от запоминания или выдумывания.

• Всякая расшифровка собственного ощущения, последовательное его прочтение, самоотчет, рефлексия – анализ. Человек – существо аналитическое. В большей степени или меньшей...

• Верно, что наши реакции могут быть правильными и до всякого анализа и даже вопреки ему; и вот хотят сказать, что у аналитичных людей они такими никогда не бывают.

• Аналитичным делает человека невозможность обходиться без осмысления, без самоотчета, – это можно назвать страстью бодрствовать. Приоритет истин перед целями – нежелание проспать, в делах, жизнь.

• Пусть даже ум и способен видеть истину, не расчленяя ее – но как он отчитается в ней, хоть бы и себе самому, не расчленяя? Что такое – слова, предложения?..

• Страх анализа – страх света, страх правды.

• «Анализ мертвит». – Может и так; анализ действительно мертвит то, в чем нечего анализировать.
Но: творческий акт необходимо опережает понимание, запретить ему это – правда, не дать ему жить. Анализ – post factum.

• Ближайший русский аналог слова «анализ» – различение, то есть – рассмотрение. – Смотреть, не рассматривая: глазеть...

• Где дураку кажется, что умный копается в подробностях – умный докапывается до причин. И наоборот: где умный видит, как некто без толку перечисляет детали – возможно, это такой анализ!

• Вуаль. – «Если пристально не разглядывать, я кажусь красивее – для вашего же удовольствия!» – И верно, иной раз анализировать – только проявлять дурной характер.

• Дефиниция, дедукция и анализ – почти одно и то же. То есть, почти одно и то же: наблюдение, осмысление, понимание. Постулирование, индукция, синтез...

• Не разорвать ищет ум, а установить связи.

• ...И то сказать, что самоуверенный аналитик – как самоуверенный кустарь, который разберет ваш телевизор, а соберет так, что останутся лишние детали.

АНАЛОГИЯ

– «параллель, идущая в своем направлении»; «ведущая куда кто пожелает»...

АНАРХИЗМ

(или скорее то, в чем можно было бы с ним согласиться)

– идея, что всякая власть людей над людьми по существу аморальна и по смыслу естественного права незаконна,

или, скажем, что законной была бы лишь судная власть, но не административная. – Ошибка исключительно в том, что без последней (административной) якобы можно обойтись на практике: что законы в этом случае не будут сметены и власть людей над людьми не установится сама собой, причем воплощающая уже только –

– право силы...

АНГАЖИРОВАННОСТЬ

– буквально, «нанятость» – партийная пристрастность,

откуда –

– страстность (мышления, творчества);
– их запрограммированность.

• ...Экзальтированная партийность, иначе говоря.
А подразумеваемую принципом партийности несамостоятельность личности призвано замаскировать такое сугубо личностное проявление, как страсть. Которой не избежать фальши!

• Изобретательность ангажированное искусство может выдавать потрясающую, тем, кстати, обычно и берет, – на счет искренности, которая ведь безыскусна.

• Художник и мыслитель столь же необходимо пристрастны, сколь и не ангажированы. Ибо они, в самую первую очередь, искренни.

• Пристрастность – личная пристрастность; ангажированность – пристрастность партийная, отрицающая свободу и вместе с ней личность, – отрицающая, следовательно, сам дух искусства и честного исследования. Ангажированность – «бескорыстная подкупленность»... Между тем, в пользу ангажированности приводят все то, что можно сказать исключительно о пристрастности, ее дальней родственнице.

• Пристрастность «раскрывает» личность, ангажированность ее «закрывает».

• Простите за излишнюю образность, но – у пристрастности с истиной всегда более или менее трудная, более или менее несчастная, полная мук сомнений, и все же самая настоящая любовь. Тогда как ангажированность либо знать ничего не желает об истине, либо готово при надобности ее изнасиловать.

• К счастью, ангажированность убедительна только для ангажированных. Другим же достаточно ее заподозрить в авторе, чтобы не верить ему уже ни в чем.

АНТИЧНОСТЬ

– «эпоха начал», объект естественной ностальгии ума по истокам:

когда за каждой идеей, сколь бы сложной она ни была, еще не стояла долгая и неисследимая авторитетная история, но каждая говорила лишь сама за себя и в этом смысле не могла лгать или манерничать, – эпоха, в которой, поэтому, современному сознанию дышится – легко.

АНТИНОМИЯ

– пара равно-доказуемых противоположностей.

• Кажется, в любом важном пункте – чем яростней ум бьется за определенность, тем явственней проступает двусмысленность.

• Существование антиномий говорит о том как раз, что рассудок нас не обманывает, что он честен до конца, вплоть до своих границ, – но что истина не укладывается в его границы.

АНТИСЕМИТИЗМ

– естественное отправление национализма, – отрицание инородца как такового, нашедшее свой объект в еврее. Собственно антисемитизм – это национализм, помноженный на религиозную ревность, пережиток первобытной (родовой) религиозности:

боги у дикарей только племенные, так что евреям безопаснее было бы иметь своего непохожего Бога, чем того же самого, которого исповедуют антисемиты «коренной национальности».
Кстати, и сам национализм – поклонение национальному духу – пережиток родовой религиозности.

• Все, что мы можем сделать положительного, мы делаем в своем собственном духе – который может быть и ярко национальным – и все-таки нимало не задумываясь о нем. Когда нам приходится на нем настаивать – это мы что-то отрицаем, что-то ощутили себе враждебным. Если же настаиваем на нем без крайней нужды – хотим, значит, чтобы был враг... «Еврей» – «любимая мозоль»...

• «Еврей» – это роль «чужого», без которого толпе не ощутить «своего». Фермент национального сознания. Не будь тех, от кого надо защищать национальный дух, не осталось бы и самого национального духа.

• Евреи всегда виноваты, потому что на уровне подсознания – «коллективного подсознания», то есть сознания толпы – «евреи», «другие» и «виноватые» суть синонимы.

• Глупость потенцирует злость. Злобу вызывает чужое, непонятное, а дураку непонятно все. Кроме того, глупости и злобе, так боящимся «чужого», естественней всего социализироваться, образовывать «наше»... В общем, без каких-либо коллективных «анти» невежеству не обойтись.

• «Мы не антисемиты, потому что не считаем себя хуже евреев»: нам не нужно евреев дискриминировать, потому что мы не боимся с ними конкурировать честно. Вариант – «жид умному не помеха».

• О естественных правах человека в тоталитарном государстве первым естественнее всего вспомнит тот, кому выпало чем-то, пусть идеально неопределимым, от всех отличаться. Потому еще демократия заподозрена у нас в «сионизме».

• Следовало бы любить тех, кто мыслит сходно, тем более тех, кто сходно верит. Если, конечно, веришь сам... Что-то уж слишком ничтожное и злое, отнюдь не божеское и уж совсем не вера – говорит в этой ревности о «своем» Боге.

• Антисемитизм при атеистической власти: религиозный порок, переживший саму религиозность. Ревность, пережившая любовь.

АПАТИЯ

– буквально: отсутствие желаний;
– на самом деле: заболевание нежеланием чего бы то ни было, – нежелание жить; то же, что хандра.

• Отсутствие желаний наступает у нас едва ли не только с отвращением к ним: с хандрой. Почему не с душевным покоем?..

АПОРИЯ

– точка несогласия нашей логики с опытом, следствие условности ее аксиом об опыте;
– точка несогласия логики с самою собой, следствие условности принимаемых ею понятий.

• (Нет расстояния, меньше которого нельзя было бы представить, – но тогда не обгонишь и черепаху: так наши представления отвергаются опытом. – Убрав одно зернышко из кучи, не сделаешь из нее горстку – но тогда по зернышку не переберешь этой кучи: так они сами себя отвергают.)

• Апория – противоречие объективное, то есть возникающее необходимо, ибо по необходимости условны и наши аксиомы, и наши понятия.
...Странная вешка, стоящая на границе возможностей разума.

АППЕРЦЕПЦИЯ

– свойства восприятия, «врожденные идеи»;
– в смысле: общий предрассудок.

• Во всю Евклидову геометрию и Ньютонову физику, мы только расшифровывали апперцепцию.

• Место предрассудка – действительно там, где «апперцепция»; иначе ничего не стоило бы с ним побороться.

• «Точка зрения»: «единство апперцепции». – Минимум мировоззрения необходим уже для того, чтобы хоть как-то воспринимать.

АРИСТОКРАТИЗМ

– природное достоинство, – «достоинство природы»? «Прирожденное достоинство»?

«Достоинство природы» – видимо, это предполагаемая естественная склонность к достойному. Понимать ли под этим, скажем, жертвенность, благородство? Или – брезгливость к обыденному, тяготы которого кто-то же должен нести, – «белоручничество»?
«Прирожденное достоинство» не менее диалектично:

– самосознание, рождающееся из уверенности в своем особом происхождении, – неискоренимое чувство исключительности и соответствующие этому запросы, требования к себе и манеры;
– самосознание, утверждающее высокое звание человека вообще, – неискоренимое чувство собственного достоинства; все отсюда вытекающее.

В общем, аристократизм – это, на выбор:

– неистребимые, а потому будто врожденные – духовность или барство; гордыня или благородство; чванство или чувство собственного достоинства.

• (Что о привилегии своего рождения нужно сначала узнать, чтобы потом вообразить, будто что-то этакое ощущаешь – думаю, сейчас уже нет необходимости доказывать.)

• Привилегия рождения – самая, конечно же, нелепая из всех мыслимых привилегий. Как только в человеческих особях проявилась личность, их принадлежность к тому или иному роду уже ничьего греха, как и ничьей заслуги составить не может. Но ведь и собственное достоинство личности не измеряется ее заслугами – оно абсолютно. Оно – «аристократизм».
С другой стороны, если достоинство личности абсолютно, оно не может быть чьей-то привилегией, не может быть большим или меньшим; так что – либо – либо: либо аристократизм, либо сама идея собственного достоинства.

• Жребий ли, кулачное ли право, или привилегия рождения: свойственное архаичной душе освящение удачи. Но подлинное достоинство явственней, как раз, в неудаче, в несчастье...

• Если все будет отнято у человека, но ничему не удастся отнять его достоинства – как не отнять происхождения – назовем это аристократизмом... В переносном, конечно, смысле.

• ...Аристократизм, «прирожденное достоинство». – Лучше сказать – неистребимое. От рождения-то, человек эгоцентрик: о равноправном существовании других людей он узнает лишь из долгого трудного опыта (у одних на это уходит лет пять-десять от рождения, другим не хватает и жизни). Тогда как подлинное человеческое достоинство – достоинство человека, а не сана – предполагает равноправность и чувство такой равноправности, – оно – отрицание эгоцентризма.

• Достоинство, может, и «аристократизм», но вот аристократизм – не достоинство.

• Аристократический дух противопоставляли купеческому – «беден, да с достоинством», – и тут он симпатичен. Вот если бы выкинуть из аристократизма – барство...

• Разносторонность и аристократизм. – Когда-то аристократы служили двору, все же прочее должно было служить им, и чем шире был круг потребляемых ими радостей – тем больше им было чести. Наверное, разносторонность воспринимается аристократичной именно с тех пор.
Теперь это сопоставление приняло смысл иной, и, как и все здесь – двоякий. ...Так, дело требует слишком многого от человека, но аристократичный достаточно ценит себя: не он для дела, а дело для него. Такая принципиальная поверхностность. Да, снимать со всего вершки, не опускаясь до того, чтобы погружаться в глубины – есть, согласитесь, и такой кодекс comme il faut.
...Но – никакое выгодное или даже увлекательное дело не заставит человека, сознающего свое достоинство, забыть о настоящем достоинстве, общем смысле и широком моральном значении самого этого дела; он не раб, не исполнитель; не может он позволить себе не задумываться о целом – «узкой специализации». – Тоже – разносторонность, тоже – аристократизм.

• Стремиться потреблять все самое качественное – аристократизм? – Тогда последний ничем не отличается от мещанства. Ну, разве что, в аристократических и мещанских кругах разные представления о качественном. – Но очень достойно – умение радоваться достойному, находить в нем вкус...

• Аристократизм и дилетантство. – Трудиться, лишь поскольку это приносит удовольствие, составляет потребность души: вот аристократическая установка, составляющая и общее определение дилетантства. Но есть сферы, где иначе и смысла нет трудиться, где даже истинные мучения должны составлять какое-то счастье, – там, выходит, без дилетантства нельзя. Нельзя без аристократизма...

• ...Какие еще возможны казусы. – Заниматься чепухой, убивать время с сознанием своей значимости; вершить недостойное с чувством достоинства; быть низким, исполняясь величия... Предпочтительней, на мой взгляд, отношение адекватное!

АРТЕФАКТ

– «искусственный факт», обычно – сознательно или несознательно подстроенное доказательство желаемого. Экспериментальный факт, допускающий лишь ложную интерпретацию, что обусловлено некими неучтенными обстоятельствами в самом эксперименте;
– «факт искусства», – значимый плод воображения, образ.

• Факт для нас – это правильно интерпретированная реальность.
Есть поверхностность, верящая лишь в «голые факты», и есть такая, что о фактах знать не желает. И та и другая живут в артефактах – произвольных интерпретациях: первая своих интерпретаций попросту не замечает, вторая навязывает их реальности.

• «Подходя так-то, неминуемо получим то-то»: и большее нам недоступно. Будет ли это фактом или артефактом – вопрос корректного или некорректного его истолкования.

• В экспериментальной науке артефактом называют фальшивку. (Не без некоторой самонадеянности, надо сказать. Аксиомы Евклида – артефакты, подстроенные способом нашего восприятия. Такие же артефакты – факты классической физики. А ведь речь идет о подлинной науке...). В искусстве же только артефакт и есть некий факт.

• ...А вообще-то, в искусстве артефакты фальшивы при тех же условиях, при которых оказываются фальшивы факты в науке: если подобраны исключительно ради доказательства чего-то желаемого.

• Факт – это то, что не допускает с собой произвольного обращения, является необходимо. Артефакты сознания, если так посмотреть, суть те же самые факты. Миражи, мифы – психологическая реальность, глубочайшего значения факты, – надо лишь уметь их интерпретировать.

• Правда искусства: не «что хочешь, то и факт», а – «факт уже то, что ты этого хочешь».

АСКЕТИЗМ

– способность не желать ничего, что не необходимо;
– наклонность лишать себя желаемого, –

что – как первое, так и второе – нашло свое место в религии. Первое может быть и нерелигиозным – это жизнь подлинными ценностями. Но более характерен вариант второго –

– самомучительство, как богослужение, –

с богато разработанным комплексом идей о плоти, как о темнице духа, и о том, что, издеваясь над плотью, можно добиться его, духа, освобождения. Не ясно лишь (сколько бы ни проявлялось здесь хитроумия), как христианство увязывает это с запретом самоубийства.

• Аскетизм мудрости – отсутствие суетных желаний. Аскетизм, как цель – взамен мудрости.

• Мудрец – это аскет, нимало не отказывающий себе в удовольствиях. Аскет-гедонист.

• Уж неловко и напоминать: «не то грех, что в уста...» «Все мне позволено, но не все мне полезно...»

• Идея христианства (не говорю уж о самом Христе) – так же далека от власяниц и вериг, как от «святейшей инквизиции».

• «Умерщвлять плоть» – «разбивать лоб», – тот самый случай.

• Есть нужда, насквозь социализированная, сверх «необходимо» и сверх «хочется»: когда боятся не иметь того, что имеют другие, только потому, что другие это имеют. – Вот здесь – «удалимся от мира» и станем «аскетами».

• ...И еще. Действительно, стыдно излишествовать, когда кому-то, пусть и не рядом, не хватает необходимого. И странно, если уж вовсе не чувствуют подобных «метафизических вин», а с ними и оправданности какого-то «метафизического аскетизма»: чувства меры. Не урезания нормы, а неловкости перед тем, что ее превосходит.

• Когда нет живого чутья на доброе и злое, тогда мораль осмысляется как система запретов – и в первую очередь, конечно, запретов на приятное. – Традиционный аскетизм – крайность этого воззрения.

• Правда в том, что приятное само по себе – не добро само по себе, и потому культ приятного опасен. – Аскет, беспокоясь о добре еще меньше любого гедониста, выбирает культ мучительного.

• ...Наивное первобытное убеждение, что приятным обязательно должно быть дурное.

• От моральности аскета никому, что говорится, не легче – его отношения с моралью глубоко эгоцентричны. Это полнейшая неспособность сознать главное: что добро не в том, как мало ты оставишь себе, а в том, что дашь другим.

• Аскетизм – это эгоизм, опротивевший самому себе. Эгоизм-самоубийца.

• Злость к себе рождается не от доброты к другим, уж точно.

• ...Аскетизм, махровый цветок репрессивной морали.

АТЕИЗМ

– непризнание идеи Бога (трансцендентного, располагающего властью над посюсторонним миром, или даже вообще трансцендентного);
– непризнание идеи веры (самой возможности вменять себе мнения в долг);
– непризнание общественных форм религиозности.

Или, поделив эти три определения ровно пополам –

– неверие, пессимистический взгляд на смысл существования и на смерть;
– то же, что вольнодумие.

И последнее, – может быть, главное. Атеизм как идеология –

– любая «религия без Бога» (вера в «сверхчеловека», в «интересы»)...

• Непризнание идеи Бога – это, наверное, «материализм». Трудно понять, что это такое – но, кажется, это неспособность признавать реальное существование ни за чем, чего нельзя пощупать руками. Во всех применениях – теоретическом, практическом, моральном.
Непризнание идеи веры – это нежелание предавать в себе разум, подчинять его чему-то, что считается идущим от Бога, вместо того, чтобы искать – хотя бы и Бога – самостоятельно. Это можно назвать скептицизмом, антидогматизмом, рационализмом. – Иной смысл – неверие в лучший исход той неопределенности, в которую мы погружены в этом мире, – пессимизм.
Непризнание общественных форм религиозности – антиклерикализм, но и много больше того. Это готовность признать право любой веры как частного мировоззрения, но не идеологии; отвращение к первобытному союзу идеи божественного и идеи власти-подчинения, господства-рабства. В общем, это вольнодумие, – позиция, ставящая человеку в долг не определенные коллективные убеждения, скрепляемые чьей-то духовной властью, а – «собственную голову».
...Но есть вариант атеизма, что сам являет собой идеологию, квази-религию. Например, коммунизм – религия без Бога с обетованным раем на земле.

• Судить о чьем-то истинном атеизме, видимо, так же сложно, как о чьей-то истинной религиозности. – Что же касается того атеизма, что отрицает общественные формы религиозности – эти коллективные заявки на обладание своими богами – то, возможно, он-то и скрывает под собой религиозность более искреннюю.

• Атеизм – это готовность категорически отрицать то, чего нельзя хотя бы ясно определить.

• Бога легче определять через то, чем он не является: «апофатическая теология». Честнее всего сказать – «я знаю, что ничего о нем не знаю». – Атеизм как «апофатическая теология»...

• ...И как они решаются с такой самоуверенностью вещать о Боге, за Бога? Запугивать, обещать?.. «Имели бы веры с горчичное зерно», были бы скромнее. Явно ведь, опасения, что в тот самый момент, когда они разглагольствуют, это всевидящее существо за ними наблюдает, у них и в помине нет. Вот уж глубинный атеизм!

• «Поверь, он существует – смысл всего!» – «Прекрасно! Да если и не поверю – как бы я мог стать на стороне бессмыслицы?»

• Согласен, Бог есть. А зачем в него верить? Истина ведь этого не домогается?

• «Должна быть вера, – говорят будто бы, – а Бог приложится». Не отделаться от ощущения, что дело тут вовсе не в Боге...

• «Зачем атеисту нужно, чтобы Бога не было?» – Ну, не каждому... Впрочем, смотря какого Бога: того, что казнит и милует – если бы и был, лучше бы, правда, не было.

• «Атеизм»: Бога-тирана нет. «Религия»: Бог – «Господь», – власть.

• Во имя чего человек стал бы держаться грустных взглядов, если не во имя истины? А если так, то чем атеизм ниже религиозности?

• В теоретическом плане, мысль – верующая, ведь точки зрения недоказуемы, – но она сама себе задает свою веру. Ибо послушная мысль – вовсе не мысль. Так что в плане социальном мысль вполне атеистка.

АФОРИЗМ

– некий смысл в определеннейшей, а потому краткой и, в пределе, единственно возможной форме. Высказывание, черпающее убедительность в четкости формулировки;
– бездоказательное хлесткое высказывание.

• В нас все уже содержится, но в потемках. Только зажечь свет: выразить ясно.

• Был писатель, вычеркивавший из своих трудов все, что напоминало бы афоризмы. – Почему? Боялся риторики? Патетики? Из честности, – не желая придавать своим словам лишней, незаработанной убедительности?.. Но только, если бы его афоризмы рождались честно, они сами увели бы его и от патетики, и от любой риторики.

• «Ты просто не можешь доказать.» – «А ты просто боишься говорить прямо.»

• Афоризм – это определенное высказывание. Самый честный жанр.
Афоризм – многозначительная неопределенность. Само надувательство.

• ...Или, еще. – Афоризм – недосказанность: многозначащая или только многозначительная.

• «Философский камень» – это, наверное, афоризм.

• Дурная риторика хочет убедить – хлесткостью: это нечто иное, чем ясностью. (Хлесткость – не убеждает, делая очевидным, а навязывает, обескураживая.) Патетика же, чуть не синоним риторики, не только не убеждает, но и навевает подозрения.

• Аргументы – это разъяснения; это уговоры, заверения; они же еще и туман. Этакие попытки подчинить ненасильственно. – Афоризм обходится без всего этого.

• Ясность афоризма: одни ясно ощутят согласие, другие протест.

• Конечно, самые прозрачные речи о том, чего для нас не существует, покажутся густым мраком или пустословием. Афорист работает на нашем материале, – «шьет из материала заказчика».

• На ясность тоже должно иметься чутье; должна быть в ней потребность, жажда, которая и дает возможность ее разглядеть и оценить, откуда бы эта ясность ни пришла. А если такой жажды нет? –Тогда за ясностью афоризма будет мерещиться намек на какую-то авторитетность. И «изрекать» будет либо – заимствовать, либо – поучать, слишком возомнив о себе. И жанр этот справедливо будет вызывать недоверие, ведь верно же, что «аргумент от авторитета – слабейший».

• Люди не слишком культурные обязательно назовут афоризм – цитатой. В их представлении мысли – то же, что сведения, – нечто приобретаемое, а не рождающееся.

• Репутация чего-то архаичного, утвердившаяся за афоризмом – это как вера в золотой век, который всегда позади. То ли уверенность, что «все уже сказано», то ли чувство, что наше мышление не на должной высоте.
На мой же взгляд, если какие-то жанры вообще могут быть современными или несовременными – то наисовременнейшим жанром должен быть афоризм. Ведь что к нашему времени доказано окончательно, так это, что ни одна точка зрения окончательно доказана быть не может. К тому же, с объемом исписанной человечеством бумаги должна расти в цене краткость. Вот и выходит – афоризм.

• Не только не знаю, афоризм – литература или философия, – не знаю, не литература ли – философия и не философия ли литература. (Впрочем, афоризмы в философских отделах магазинов расходятся значительно лучше, чем в художественных: выходит, разница есть, и афоризм – скорее философия.)

• Особая любовь к афоризмам у тех, кто их с охотой применяет к жизни, в случаях, когда они неприменимы.

• Мысль призывает только задуматься. Лозунги – не афоризмы. («Напра-во», «смирно» – вот основные лозунги; звучать они могут, понятно, куда более замысловато.) И даже афоризмы- советы должны наводить, все-таки, не на путь, а на мысль.

• «Афоризм» путают еще с «шуткой», и не случайно: острота ничего не доказывает и понятна.

• Афоризм до шутки не должен опускаться, но глубокая шутка – уже афоризм.

• Хорошие афоризмы похожи на остроты, плохие – на разъяснения острот.

• «Если надо объяснять, то не надо объяснять» (З. Гиппиус). – Вообще-то это чувствуешь по отношению к любому художественному произведению, но афоризм – сам родился из этого чувства.

• ...Редко писателям удаются афоризмы, даже самым хорошим – потому что им обязательно писать что-то каждый день.

На первую страницу

 

Рейтинг@Mail.ru


Сайт управляется системой uCoz