Задайся вопросом, и удивишься.

*  *  *

Полезное – истина приятного.

Что такое истина? – Это знание о том, что есть, независимое от того, как нам это нравится – и тем не менее важное для нас! То есть, хотя могущее быть и предельно нежеланным, но представляющее ценность.

Истина сама есть и ценность, и модель всякой ценности: сколь угодно трудное, и все-таки нужное.

Поверять истину на моральность – глупо, но поверять мораль на истинность – долг.
(Нельзя сказать, что такой-то философ, например Ницше, плох, потому что вреден. Настоящая критика должна показать, что он вреден, потому что заблуждается.)

Ценность – это самоценное для нас; а таковое есть Жизнь. На последнем отрезке жизни истинна (оправдана и ценна) любая иллюзия, помогающая человеку жить, спасающая от отчаяния. Так как жизнь и вообще ограничена, истинна в этом смысле и религиозная иллюзия. Но в целом задача сохранения жизни все-таки требует того, чтобы приятные иллюзии определяли наше поведение лишь там и постольку, где и поскольку истине это не мешает или она принципиально неизвестна. Так, пусть каждый безнадежно больной надеется на лучший исход своей болезни, но все-таки не забывает принимать нужных таблеток; пусть верит, кто может, и в бессмертие, но не забывает сам и не мешает другим устраивать достойную жизнь уже на земле.

Всякая ценность – это некая, вполне объективная, моральная истина.
Обывателю же объективность ценностей заменяет их социальность. Желаемое – то, чего хочется лично ему, а ценность – то, чего ему должно хотеться, потому что этого хотят «все».

*  *  *

Обыватель хочет быть таким, как все, сноб – таким, как все в его кругу, оригинал – не похожим на всех. А личности только и надо, чтобы ей не мешали оставаться собой.

Обыватель хочет быть лучшим среди одинаковых.

*  *  *

Плохой человек себя любит, а хороший хочет себя уважать.

Подлость в принципе осуждаема всеми. Нет такого подлеца, который бы не возмущался еще большим подлецом.

Все мы ненавидим подлость, превосходящую нашу собственную.

*  *  *

Эвтаназия – облегчение смерти, а не причинение ее. Если, конечно, сам умирающий расценивает этот акт именно так.

«Естественной» смерти не существует, – вот что ужасно. В одном случае убивает зверь или человек, в другом – болезнь или старость. О том, как мы будем умирать, природа не заботится.

Природа неистощима добра и изобретательна на помощь тем, кто может выжить, и совершенно равнодушна к тем, кто может только умереть.

Смерть в наши планы не входит.

Смерть не оставляет никакого утешения. Но она – условие, на котором мы приходим в этот мир.

*  *  *

Спор между разумом и верой – нелепость: в любом споре разум, по определению, не сторона, а судья.