Гуманизм
(определения и афоризмы)

– утверждение прав и достоинства человеческого естества; то же, что человечность; то же, что «вера в человека»; что «вера в разум»; культ человека.

Все эти вещи могут пониматься по-разному, и настолько, что от первого из приведенных определений до последнего мы незаметно перелетаем – на бумаге – через настоящую пропасть. В жизни же этот шаг от гуманизма до гуманизма – разница между милосердием и благословением геноцида. Так что разовьем наши определения. Итак, гуманизм (подлинный!) –

– всякое мировоззрение (жизненная позиция), исходящее из признания абсолютного достоинства человеческого естества (природы), – то есть:

а) признание человеческого достоинства каждого уже как живого существа – имеющего свойственные всему живому и в частности виду homo потребности, способного, как все живое, страдать, и – тем самым и независимо ни от чего иного, вопреки, может быть, идеалам или даже самим божьим заповедям – заслуживающего сочувствия и сострадания; что называется гуманность, или человечность;

б) признание личного достоинства каждого человека как существа по самой своей природе разумного – homo sapiens, – способного опираться на собственный разум и потому самостоятельного, свободного; признание ценности разума вообще («вера в разум») и ценности свободы («вера в человека», в его способность обретать себя подлинного, совершенствоваться, именно через свободу – а не, скажем, через послушание Господу);

в) признание гражданского достоинства личности как той неотъемлемой сферы, в которой властен, свободен каждый человек, хотя и зависящий по необходимости да и по природе (как «zoon politikon») от социума, – иначе говоря, признание неотъемлемых естественных прав человека в социуме и перед социумом; то же, что в истинном смысле слова правосознание.

А чем различаются гуманизм «религиозный» и «светский»? –

Гуманизм религиозный обосновывает абсолютное достоинство человека, достоинство естества, его божественным происхождением («образ и подобие божье»). Вообще, абсолютное достоинство – абсолютная ценность – есть по определению святыня, категория будто бы религиозная.

Гуманизм секулярный (светский) из идеи абсолютного достоинства человека попросту исходит. (Всякая жизнь ощущает свою абсолютную ценность как данность, факт.)

Это различие должно рассматриваться как сугубо теоретическое, то есть такое, в котором ни правота, ни даже точный смысл утверждений сторон не могут быть установлены однозначно и потому являются делом предпочтений каждой. А за сим, по сути, различий между этими двумя родами гуманизма уже не должно оставаться. Если только не называть гуманизмом все, что само захочет себя так называть (хотя и одно такое желание что-нибудь да значит)...

Далее. Если естество (нечто общее всем и в сущности всем понятное) для гуманизма приоритетно, то, значит, гуманизм есть та почва, на которой могут прийти к согласию каждый с каждым при всех их различиях, если только искренне того пожелают; итак, гуманизм –

– компромиссный теоретический, этический и правовой минимум, гарантирующий разным людям (исповедующим разные ценности) базовые ценности жизни и добрососедства при свободе во всем, что их не исключает.

Действительно, гуманизм – это «всякое мировоззрение и т.д.», как мы сказали вначале; то есть гуманизм составляет мировоззрение лишь как определенный «мировоззренческий минимум», предоставляющий его «максимум» естественному праву – свободе и разуму – каждого. Мировоззрение целиком – дело сугубо личное. Когда же какое-либо законченное мировоззрение вменяют индивидам в их общественный долг (на что обычно претендуют религия или определенного рода атеизм, религия коммунизма или государства) – мы имеем дело с тем, что называется идеологией. И если архаичный способ существования социума – именно идеологический, религиозный или квазирелигиозный, – то гуманизм в этом плане, напротив, исчерпывающе определяется как –

– теоретическая, этическая и правовая альтернатива идеологии (как принципа организации социума). Устроение человеческих отношений на основе компромиссного минимума общих позиций, оставляющее их полноту личному разумению и свободе каждого.

Теория. – Можно сказать, что гносеология гуманизма – это рационализм, – но рационализм исключительно как компромиссный метафизический минимум, без которого немыслимым станет взаимопонимание людей вообще, общий язык; иначе говоря, рационализм как здравый смысл, признание общезначимым в сфере познания лишь того, что убеждает в своем существовании независимо от наших чаяний и пристрастий – а именно лишь фактов и логики. Отсюда – естественное союзничество гуманизма с наукой, его «вера в разум». Эта вера состоит еще и в том, что вопросы мировоззрения перестают быть делом послушания, как в идеологии, но препоручаются самой личности, ее разумению. Любой проект осмысления мира вне пределов доступного здравому смыслу и науке совершенно законен, но лишь как дело личной метафизики каждого. Рационализм как «метафизическая терпимость», обоснование терпимости этической.

Этика. – Можно было бы сказать, эта этика гуманизма – опять же терпимость, компромиссный этический минимум: признание каждым индивидом общих всем простых ценностей жизни и, постольку, добрососедства в качестве если не высших для себя, то непреложных в отношении к другим; как таких, которыми невозможно жертвовать никаким иным этическим ценностям или идеалам – ни патриотическим, ни религиозным, ни каким-либо еще... Но этика, по природе своей, есть дело совести и потому – требование не минимума, а максимума. Что до этического максимума гуманизма, то это – максимум той же терпимости: сострадательность ко всякому, вопреки любым возможным различиям, разногласиям, верам. Это и безусловное предпочтение духа моральных правил, сострадательности, их букве, самим правилам, – отвержение всякого формализма, фарисейства. В общем, этика гуманизма, весь ее максимум – человечность.

Право. – Правосознание, или сознание компромиссного этического минимума и только его одного как непреложного закона для себя, для других в твоем государстве и для самого государства, – то есть сознание того, что обязательным может быть лишь тот закон и законной может считаться лишь та власть, что кодифицируют и гарантируют естественное право каждого в условиях общежития. Все прочее – дело этики, того этического максимума, что диктует каждому лишь одна его совесть. «Свобода совести»; так называемое неидеологическое государство.

Еще одно, довольно очевидное. Если «вера в разум» – убеждение в праве и долге каждого индивида мыслить, а терпимость, свобода совести – вообще признание права индивида быть тем, что он есть, то гуманизм, безо всяких натяжек –

– то же, что «персоноцентризм».

Вот, повторяю, то понимание гуманизма, которое я считаю подлинным.

Но именуют гуманизмом и нечто иное. Так, «человеческое естество» может безосновательно отождествляться лишь с одной его стороной, так называемыми материальными потребностями, и гуманизм начинает выглядеть утилитаризмом, материализмом; или же за определяющую может приниматься социальная сторона человеческого естества – самое, может быть, страшное заблуждение, обесценивающее личность и с нею самое жизнь, – так гуманизм превращается в коммунизм, всегда неразлучный с геноцидом; «вера в разум» может легко заблуждаться относительно его реальных достижений, а рационализм возомнить себя полной и «единственно правильной» метафизикой, обязанной истреблять все прочие, – вот вам убежденный примитивизм, редукционизм; «вера в человека» способна родить идею «сверхчеловека», поставив отдельного человека на место Бога, – обожествить тирана...

Сущность всех этих заблуждений едва ли не одна и та же, не случайно они и встречаются в одной компании (коммунизм, редуктивистский материализм, вождизм, геноцид). Эта сущность – превращение гуманизма, альтернативы идеологии, именно в идеологию, квазирелигию.

Вообще, как выше уже говорилось, понятие «абсолютное достоинство», из коего исходит гуманизм как идея абсолютного достоинства человека, есть то же, что «абсолютная ценность», то есть – буквально – святыня. Не совсем неверно, поэтому, назвать гуманизм и «культом человека». Однако, действительно принимая культовые, коллективистски-религиозные или квазирелигиозные, идеологические формы, гуманизм превращается в полную противоположность тому, что есть гуманизм подлинный, и этот дикий «культ человека» –

– религия человека без Бога: культ «сверхчеловека», – выдающейся персоны, олицетворяющей для масс необходимое им божество (на практике – вождизм); культ социального в человеке (коммунизм); культ материальных потребностей человека (теоретически воплощаемый в материализме); то, другое и третье вместе, в разных пропорциях. –

Ницше или/и Маркс... Сталин в качестве сверхчеловека во главе материалистического (атеистического и блюдущего материальное равенство подданных) государства...

И, кажется, последнее. Говорят еще о гуманизме «коммюнотарном». Здесь слово «коммунистический» получает иную транскрипцию с тем, чтобы его не путали с «большевистский» (вспоминается «социализм с человеческим лицом»). Но так или иначе, «коммюнотарный» – надо полагать – значит исходящий из верховенства социальной стороны естества над его индивидуальной стороной. Стало быть – идеология, то есть коллективное обязательное мировоззрение, данное индивиду в догмах (сакрализованных, защищенных от его критики, положениях); стало быть – власть, без которой всякая идеология неминуемо станет частным делом каждого и с тем перестанет быть идеологией; стало быть – не свобода, в которой каждый сам выберет себе цели по вкусу, а определенная общая цель, определенный проект человеческого счастья... Как хотите, но –

– любая частная идея, в чем именно должно состоять благополучие человека, претендующая на роль идеологии или ставшая идеологией реально (то есть ставшая общеобязательной, поддержанной социумом, его властью) –

есть проект тирании или сама тирания, и притом тотальная, то есть покусившаяся на власть не над поступками только, а над самою внутренней жизнью людей, над сферой их желаний, – над их душами. Всякий «коммюнотарный гуманизм», как бы ни был привлекателен в теории (то есть в фантазии), на практике (то есть в реальности или по логике вещей) – тоталитаризм.

• ...Итак, что понимать под естеством, да еще в самом естестве – чему отдавать предпочтение. – И гуманизм, утверждение прав естества – будет сообразно с этим – и восстанием плоти против духа; и восстанием разума против культа; и восстанием личности против стада, – что уже значит – духа против варварства с его культами, которые ведь принижают дух куда ниже, чем может принизить его просто здоровая плоть...

• (Идеальное бывает куда приземленней реального, и дух ниже естества, – о чем не стоит забывать.)

• Инстинкт в естестве, и разум в естестве; и стадное, значит, и личностное... Вот уже и два гуманизма, оспаривающих друг у друга честь так называться, – условно говоря, коммунистический и правовой. Первый составляет культ, коллективное верование, – ему, бывает, и Бог не нужен. Второй, который я считаю подлинным, культа не составляет – вообще: ни собственного, ни Бога.

• Культ – это коллективная вера; личная-то вера – личное дело, дело личности, – на страже которой и стоит гуманизм. Подлинный гуманизм освобождает веру от культа.
Утверждение прав стадного естества вынуждает принять и культ. «Вера в человека». Если эта вера бывает опасной, как утверждают верующие в Бога, или в церковь, то именно потому, что она – вера, как культ, а не потому, что она – гуманизм.

• «Вера в человека»: в «сверхчеловека»?
Естество-то, как естество – это как раз то самое, что не культ. Так что подлинный гуманизм, утверждая права естества, не приписывает человеку ни качеств, ни полномочий всевышнего.

• «Культ человека» необходимо – «культ счастья», – а это уж психология – как сказать? – психология саранчи... Да, признать право естества – это и признать право на счастье. Гуманизм здесь дает формулу простую, как А=А: «желание естественного счастья естественно» (как той самой «птице» – «полёт»), – не меньше, но и не больше того. Культ счастья – культ! – к настоящему гуманизму отношения уже не имеет.

• Идея счастья, как предела блаженства – происхождения, видимо, религиозного. Гуманизм понимает его иначе. – «Ваш гуманизм говорит все время о счастье, но не в силах его дать!» – Он говорит о другом счастье: не о рае... О том, на которое каждый – в силах, и которое никому не позволено – отнимать.

• Право на счастье: из разряда естественных прав. А на рай – какое у нас право? – Традиционная религия предлагает человеку поступиться естественным правом, ради того, на что и права-то не может быть!
(Вообще, многое прояснится, если отдать себе отчет: споры о том, для счастья человек живёт или для чего другого – больше забота тех, кто определяет это за других; тут речь, скажем, о праве государственных мужей посылать испытания целым народам, – почитайте хоть Леонтьева. Если людей намереваются использовать как средство, ясно, следует насколько можно убедить их в том, что они сами по себе отнюдь не цель, живут не для себя.)

• «Все для человека»?.. – Не все, и человечность хорошо это знает. Кое-что ценно и само по себе. И нет ни у кого права на блаженство на земле, – это тоже правда; необходимы и испытания. И вот, кто-то из весьма религиозных освящает уже – войну... – Только счастье, на самом деле – не блаженное, а всего лишь адекватное естеству существование, на что у каждого имеется неотъемлемое право; и первая ценность сама по себе – всякая жизнь...

• «Гуманизм – в том, чтобы признавать права всего существующего в ущерб человеку», – как-то похоже выразился религиозный философ (Честертон); что называется, хотел проклясть, но благословил. Если гуманизм сам по себе способен сдержать человеческую хищность, положить пределы нашему эгоизму даже в отношении себе не подобных – зверя ли, растения, природы – это многого стоит; свидетельство его истины. Это вам не религия, интерполяция самого эгоизма.

• Иные считают, что гуманизм, эта способность обходиться и в счастье и в добре без Бога, – гордыня. Но гуманист видит свое достоинство в скромности. Даже, я полагаю, перед Богом. Благодари, надейся, но ничего не требуй, а что считаешь добром, делай бескорыстно.

• Разум – способность видеть естество вещей. Пользуясь разумом, мы только помогаем собственному естеству, которое, иначе, хваталось бы за первое «хочется» и сталкивалось бы с последствиями, каких ему уже вовсе не хотелось бы; так оно и с эгоистической, и с альтруистической сторонами естества. (С умом пользоваться, с умом и помогать; наши цели и наша мораль – всё, чем живем.) Выходит, отстаивать права естества – отстаивать права разума.

• «Только естественно», «только разумно» – синонимы.

• ...А может ли естество разуму противоречить? Скажем: «естественно пожалеть, но разумнее поступить без жалости»? – Здесь разумное путают с целесообразным, что далеко не одно и то же; цели-то могут быть самыми разными, в том числе и такими, что требуют трупов, а разум – один... Или же, напротив, хотят сказать, что всякий раз кроме первого импульса непосредственной жалости следует учитывать еще и всю ту жалость, которую тебе доведется испытать, если ничего кроме нее не пожелаешь учитывать? Что жалость, скорее, следует на разум множить?..

(Кстати: целесообразность – это разумное лишь в некотором отношении. Если же целесообразность будет целесообразной действительно во всех отношениях, она будет и вполне разумной, и доброй, и ни в чем не потревожит естество.)
Хочется кое-что сказать и в защиту того непосредственного импульса сочувствия, который мы рекомендовали дополнять учетом всех обстоятельств. Штука в том, что непосредственное, как-никак, достоверно, а во всем прочем рассудку легко ошибиться, так что первый импульс может оказываться и мудрее...

• Позвольте и мне такой афоризм: «всё естественное разумно, и всё разумное естественно».

• Т.к. разумение может быть лишь собственным, отстаивать разум – значит отстаивать личность; разум – лишь естество; отстаивать право и достоинство человеческого естества – отстаивать право и достоинство личности.

• Гуманизм, в актуальнейшем его понимании, призван защитить личность – от чего? – От идеологии: любых коллективных воззрений. Защитить индивидуальное естество от стадного естества.

• ...Итак, утверждая личность, гуманизм становится на стороне разума – против коллективистских (стадных) инстинктов. – Те, кто стадному в себе могут противопоставить только эгоистическое, а не личное, – те видят в борьбе за разум подкоп под саму нравственность. «Вы не за «наше»? Значит, каждый за свое?!» Гуманность у нравственности на подозрении.

• ...Впрочем, в идеале, человечность и вправду должна заменить собою нравственность.

• Гуманизм – не «за нас», и не за то, чтобы «каждый за себя», а за «каждого из нас». (Лец: «...предостерегали: асоциален. Познакомились. Очень человечен.»)

• «Животное» в человеке – бывает и зверь, и очень страшный. «Животное общественное» в человеке – бывает и скот, и очень стадный. – Да, человек тоже – животное. Но пусть уж, хотя бы, «животное разумное»!

• Гуманизм утверждает разумное естество личности в противовес эгоистическому естеству и стадному естеству.

• Чей-то «рационализм» может быть и бесчеловечен, но человечность именно рационалистична, – разумна. – Требования собственного естества чувствуешь острее, – но разум подсказывает, что у других и то же естество, и такое же право ему следовать; итак, разум, утверждая права естества, призывает: «поступай с другими так, как хочешь, чтобы с тобой поступали», – призывает: «...как самого себя»... – Разум – гуманист.

• ...Какое отношение эти «Декамероны» и «Гаргантюа» имеют к гуманизму? – Странные гуманисты, будто задавшиеся целью обосновать то положение своих противников, что естество – скотство. Этакая истерика, закатываемая низшим – всему его превосходящему. «Да, вот я такое ...! И ещё хуже!»

• Науки – «гуманитарные». – Действительно, вся достойная этого звания духовная деятельность людей чревата гуманизмом. Но своей литературы у гуманизма пока ещё слишком мало.

• ...Питать культ, конечно, тоже – в человеческом естестве. Как даже и такая известная страсть, как страсть бороться со своим естеством. Из естества нельзя выпрыгнуть, как нельзя вылезть из кожи! – Утверждать естество, значит – это искать в нем мира с самим собою.

• Если бы требовалось подобрать гуманизму девиз, им стало бы – «познай самого себя». Помири разум и природу, эти два своих естества; стань тем, что ты есть – стань вполне человеком.

• Человечность – знак гармонии естества с самим собою.

• Отрицать естество – это и есть насилие. Причем совершенно неважно, во имя чего его отрицать. Так что наши мировоззрения можно было бы поделить на два основных класса: гуманистические и насильственные, авторитарные.
(Но разве не может быть гуманной сила, то есть власть, и соответственно считаться гуманизмом – иной авторитаризм? – Гуманизм власти в том, чтобы быть минимальной: лишь гарантировать ясные всем требования закона. А авторитаризм может быть гуманен постольку, поскольку может избавлять от авторитаризма худшего, чем сам... Это – вещи, оправданные необходимостью, но, так сказать, не сама правда.)

• Природа человека, в своем абсолютном достоинстве, вечна и неизменна; мыслить иначе – значит принципиально соглашаться с насилием (пытающимся что-то в ней переделывать). – Но, естественно возразить, разве сама природа не может изменяться к лучшему? Не из обезьяны ли возник и сам человек? Ответ прост: ничто не может запретить природе меняться, если она меняется, но ничто и не смеет ей указывать, – пусть меняется так, как ей свойственно, по природе.
Если быть точным, тезис о вечности и неизменности человеческой природы, отстаиваемый гуманизмом, значит следующее. Природа человека не то чтобы буквально вечна и неизменна (это скорее метафора, наглядное изображение идеи), но – в определенном смысле – и больше того: она абсолютна для нас, как абсолютная ценность, как святыня. Практически это означает, что она приоритетна. То есть, скажем, мы можем радеть о счастье человека, исходя из требований его природы, но не о переделке его природы, исходя из представлений о том, что должно составить его счастье.

• ...Итак, «естество» для гуманиста – это разумный мир с самим собою, а сам гуманизм – это ненасилие, мир вообще.

• Право – это формализованный гуманизм, но сам гуманизм – это нечто в принципе неформальное: призван смягчать даже право.
Вот – смысл всяких «социальных защит». – Так что социальные меры – конечно, гуманизм, а вот сам социализм – его антипод: отрицание даже формального гуманизма, права.

• Терпимость – идея, более общее название которой – гуманизм.

• Гуманизм: кто вправду не с ним, тот, конечно, против него, – но только в существование таких людей не стоит верить только по их идеям и высказываниям; значит, хоть и не с ним, может, и не против... Сам Христос относительно тех, «кто не с нами», не имел определенного мнения.

• Ничто в гуманизме не «приводит к отрицанию человека», как бы ни пытались доказать этот тезис, – не приводит, хотя бы потому, что подлинный гуманизм вообще не имеет целью кого-нибудь куда-нибудь вести. Выстраивает и ведет людей не гуманизм, а идеология, альтернативой которой гуманизм и является. Идея – не идеология – гуманизма в том как раз, что нет идей, которым следовало бы жертвовать человечностью; гуманизм – именно то, что при всех ситуациях и вопреки всем мыслимым принципам остается на стороне человека.

• «Абстрактный гуманизм»? – Тут имелся в виду гуманизм конкретный: неизменно верный конкретному человеку. Так что этот термин больше подошел бы тем, как раз, кто пустил его в оборот – кто готов был жертвовать конкретным человеком ради абстракций исторической необходимости, прогресса...

Перейти к эссе «Что такое гуманизм? (Вопросы и ответы)»

Сайт управляется системой uCoz